Читать книгу "Большая книга ужасов-4 - Елена Нестерина"

Она повернулась, чтобы войти в дом – и мороз пробрал Аркадия. Неужели все-таки уйдет и будет он, как дурак, возиться с этой лошадью? Смерти она, что ли, Аркашкиной хочет?

– Не уходи!!! – с мольбой закричал он.

Девица снова остановилась.

– И чему же тебя в Москве твоей учили? – ехидно прищурившись, поинтересовалась она, медленно подходя ближе. – Действительно лошадь расседлать не умеешь?

– Да! Не умею! Не умею! – кричал Аркашка, судорожно сжимая конскую уздечку.

А лошадь, надо сказать, вела себя в высшей степени прилично, то есть просто стояла, изредка вздыхая и переступая передними ногами.

– А что ты вообще умеешь? – вырывая из рук Аркадия уздечку, презрительно фыркнула девчонка.

Она открыла рот и хотела еще что-то добавить, но тут из дома вышли бабушка и отец.

– Татьяна, ну что, познакомилась со своим племянником? – весело спросила бабушка.

– Познакомилась, – тут же ответила та, накинула уздечку на загородку и бросилась на шею к отцу. – Братец, прикатил наконец-то!

«Оп-паньки, – подумал Аркашка, глядя на эту сцену. – Племянник – это я, получается. А эта тощая чума и есть моя тетя Таня? Но ведь она же старая, ей уже двадцать пять лет! А эта выглядит как старшеклассница. Да еще такая противная, наглая…»

Эта неожиданная новость прямо-таки ошарашила Аркашку. Когда тетка Татьяна отлипла от его отца, Аркадий принялся незаметно поглядывать на нее, отыскивая на Татьянином лице нормальные признаки старости. Ничего особенного так и не заметил – девчонка и есть. Да и по большому счету, Аркашка просто не знал, каким должен быть человек в возрасте двадцати пяти лет. Его маме с папой было по тридцать, и Аркадию казалось, что это уже предел, дальше только глухая старость и загробная жизнь…

Отец и Татьяна тем временем удалились куда-то в сторону длинных сараев. Лошадь, которую тетка тянула за уздечку, покорно шла за ними.

Аркадий продолжал размышлять. В тишине раздался резкий и звонкий смех тетки Таньки.

«Ведьма! – пришла вдруг в голову Аркадию странная мысль. – Точно – ведьма! Вредная, злая, таскается тут по холмам и долинам, собирает и жрет всякие травы, то есть нет, по ночам варит из них себе колдовские настои. Вот и смотрится как девчонка… Но меня не проведешь. Я-то уж с ней буду держать ухо востро».

– Аркадий, пойдем-ка со мной, – подошла к нему бабушка.

– Куда?

– К овцам, голубчик. Посмотришь наших касатиков, – ласково улыбнулась бабушка. – Поглядим, как они на ночь встанут.

И Аркадий направился с нею к огороженным деревянными жердями загонам.

Овцы смешно блеяли, топтались, бились друг о друга боками, стараясь пробраться от загородки к самому центру – как будто никому из овец с краю стоять не хотелось.

Их было много, в основном серых, в мелкую кудряшку, с рогами разной степени закрученности. Овечки существенно отличались по виду от баранов, Аркадий сразу определил, кто тут кто. Протягивая руки через ограду, он гладил их по пыльным кудрявым спинам, таскал за рога. Овцы не сопротивлялись, не огрызались, они были очень смирными, даже обидно было. Только упрямо – действительно как бараны – пытались пробраться в середину, распихивая сородичей.

Вскоре Аркашка уже перебрался в загон, как ледокол между громоздящимися льдинами поплыл среди овец. Несколько раз маленькие крепкие копытца наступали ему на ноги, но это было не особо больно, даже смешно. Аркашка распихивал глупых смешных овец, хватал их за носы, прекращая копытным доступ воздуха. Они испуганно блеяли, вырывались, шарахаясь в разные стороны, создавая еще большую давку. Аркадий смеялся, отпускал их и шел дальше. Ему очень хотелось взять на руки маленького ягненка – они были особенно хорошенькими. Но ягнята, как нарочно, прятались где-то внизу, под ногами родителей. Так что у Аркадия ничего не вышло. Он только весь пропах овечьим духом, измазался и устал пихаться.

– Выбрался? Ну, пойдем-ка тогда домой, – услышал он бабушкин голос.

Бабушка обошла обширный загон вокруг, проверила запоры. Взошла на бугорок и, приложив ко лбу ладонь козырьком, принялась смотреть вдаль. На лице ее была тревога.

– Ты чего, ба? – подойдя к ней, спросил Аркадий.

Но бабушка так была сосредоточена, что, казалось, его даже не услышала. Аркашка тогда тоже замер, прислушался и стал смотреть туда же, куда бабушка.

День угасал. Солнце село за дальние холмы, лишь неширокие красно-желтые полосы в небе над холмами напоминали о нем. Над долиной сгущались сумерки. Казалось, они наползают из небесных глубин и укладываются плотными душащими слоями. И не дует даже самый легкий ветерок, который бы разогнал этот душный застоявшийся воздух.

Аркадий вздохнул поглубже. На душе было тяжело, вновь там поселилась непонятная тревога.

– Волнуются овцы, ох волнуются… Ну, дай бог, чтобы спокойно ночь прошла, дай бог, дай бог… – крестясь, забормотала бабушка и широкими шагами, то и дело оглядываясь на загон с овцами, двинулась по направлению к дому.

– А чего? – еле-еле поспевая за ней, спросил Аркадий. – Что может случиться-то?

– Ох, Аркашка, надеюсь, что ничего, – вздохнула бабушка.

«Да что за тайны такие? Что у них тут творится? Вроде все нормально. Ничего не понимаю…» – подумал Аркашка, однако переспрашивать у бабушки не стал.

Они вошли в дом, где тетка Танька и отец уже накрыли праздничный стол.

Глава IIIОна приближается!

Ужин закончился быстро. Бабушка с теткой моментально убрали все со стола, Аркадий даже не заметил, как он совершенно опустел.

– Спать, голубец, быстренько спать давай ложись, – ласково проговорила бабушка, подталкивая Аркашку к двери в маленькую комнату. – Устал с дороги, умаялся. Вот, глянь, где я тебе постелила, да пойди на улицу умойся. И спать ложись.

Аркадий заглянул в комнату – и ничего, даже кровати разглядеть не смог, так темно там было. Отыскал в кухне под ворохом московских пакетов и сумок свой рюкзачок, вытащил зубную щетку, пасту, вышел на улицу.

Мрак по всей округе стоял просто адский. Кромешная тьма. Луны не было. А маленький желтый кружочек света лампочки, болтающейся на столбе, лишь подчеркивал черноту ночи. Поэтому Аркадий с трудом разглядел металлический умывальник на колышке, кое-как умылся и потопал спать. Хотя и спать-то не очень хотелось – в Москве, по часам которой жил Аркашкин организм, пока что не перестроившись на местное время, сейчас был еще непоздний вечер.

– Давай иди в кровать, я тебе посвечу, – откуда ни возьмись, перед Аркадием возникла тетка Танька. В руке у нее была толстая белая свеча.

– Зачем? – вздрогнул Аркашка.

– Темно у тебя в комнате-то, – ответила Танька. – Туда электричество не проведено.

– А… – кивнул Аркадий. – Тогда ты мне дай лучше свечку, я сам себе посвечу.