Читать книгу "Завоевательные походы Бату-хана - Чойжилжавын Чойсамба"

В ближайшее после падения Буды и Пешта время Варадин, Арад, Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар и другие венгерские города попали под власть монголов, которые повсеместно устанавливали свое правление. Об этом пишет Л. де Хартог:

«Завоевав какую-нибудь область, монголы в первую очередь за очень короткий срок создавали правительство и местную администрацию, которые обладали весьма ограниченной властью в силу того, что вся их деятельность была направлена на обеспечение действующей армии всем необходимым. Однако, несмотря на это, жизнь на оккупированной территории в определённой мере входила в своё прежнее русло»[171].

То же самое мы читаем у М. Правдина. На основании изучения многочисленных венгерских летописей, он пишет:

«Завоевав Венгрию, монголы приступили к её административному обустройству. Были созданы местные органы власти, назначены судьи и представители власти, монгольские наместники в городах Было объявлено, что те, кто будут следовать монгольским законам, могут не бояться беззакония и произвола. Беженцы, укрывавшиеся в лесах и горах, постепенно возвращались в родные места и жизнь мало-помалу ладилась Крестьяне начали обрабатывать свою землю и вести хозяйство Даже те, у кого не было ничего, нашли выход из положения: они привозили монгольским начальникам и наместникам красивых венгерских девушек, а взамен брали овец, коров, лошадей и другой скот Монгольские медные и серебряные монеты ходили в обращении»[172].

А теперь мы вновь хотим задать вопрос, который уже прозвучал выше: может ли фольклор побеждённых народов выступать в качестве исторических источников, и насколько он выдерживает критику? В одной из венгерских летописей читаем, что Бату-хан был убит при осаде Варадина, о взятии которого мы писали выше. Эта летопись и легла в основу «Повести об убиении Батыя», получившей распространение на Руси в XV в.[173].

Захват монголами Венгрии породил страх и ужас в Западной Европе. Впервые правители и жители западноевропейских стран ощутили реальность монгольского порабощения, которое до поры, до времени казалось чем-то далёким и химерическим Баварский хронист с прискорбием отмечал, что Венгерское королевство, имевшее 350-летнюю историю, прекратило своё существование[174].

Чтобы отбить у европейских народов всякую охоту к сопротивлению, монголы держались традиционной политики устрашения. Фома из Сплита писал:

«Тартарские полчища, опустошив всю Трансильванию и выгнав венгров из задунайских земель, расположились в тех местах, собираясь остаться там на всё лето и зиму. А чтобы устрашить тех, кто обитал на другой стороне Дуная, они сложили на берегу реки многие кучи из несметного количества собранных тел»[175].

Побеждённый Бела не задержался долго в Сегеде. Он бежал с немногочисленной свитой в Загреб, один из крупнейших городов Хорватии, которая в то время наряду с Далмацией входила в состав Венгерской монархии. Бела за те десять месяцев, которые он провёл в Загребе, развернул самую ни на что есть кипучую деятельность (конечно, в пределах своих возможностей) для сплочения всех христианских сил. Но его обращения к двум столпам католического мира остались без ответа: и папа, и император были глухи к незадачливому королю. Так же без ответа остались и его письма к европейским монархам, призывающие сплотить все силы и двинуться на монголов, как в старые, добрые времена, во время первых крестовых походов. Интересно, но воевать хотел только Бела, оставшийся с носом. А те, кто имел хоть что-то, что можно потерять, и не думали идти войной на монголов. Они понимали, их ждала участь если не Генриха, то Белы.

Итак, воевали словами. Следуя примеру Белы вести войну при помощи слов, Григорий IX (1227–1241) в 1241 г. и Иннокентий IV (1243–1254) в 1243 г. обещали ему предоставить участникам крестового похода против монголов равные права с крестоносцами Святой Земли. Однако крестовые походы так и остались на бумаге.

Корпус Хадана, посланный Бату-ханом вслед за Белой, на Рождество 1241 г. перешёл по льду Дунай. Не сходя с лошади, монголы пронеслись по Славонии и Хорватии и заняли Загреб, откуда Бела успел сбежать. Король, как никто другой, знал, что ждать пощады бессмысленно. Всё меньше и меньше приближённых оставалось у него каждое утро. Но безысходность положения и страх давали ему силу. Вскоре монголы окружили крепость Клиссу, расположенную в 9 км от далматинского города Спалато, где, как считал Хадан, укрылся Бела. Хадан послал к Клиссе гласника, который по-хорватски заявил следующее от имени монгольского хана:

«Передаёт вам хан Батый, вождь непобедимого войска, чтобы не защищали чужих вам по крови короля и его людей, а передайте неприятеля в наши руки, тогда избегнете его участи и не погибнете напрасно»[176].

Но Белы не было в Клиссе: он нашёл убежище в соседней крепости Трогир, окружённой водой. Это обстоятельство навлекло на него новую мысль: нет спокойной жизни от монголов на суше, спасение есть только на море. На жалких рыбацких лодках Бела бежал к островку Кралевац, что в Адриатическом море. Но мания преследования не покидала его: он бежал ещё дальше, на островок Рабе. Между тем, Хадан взял приступом Клиссу и, не обнаружив следов присутствия королевской персоны, опрашивал местных жителей о возможном местонахождении Белы. М. Правдин упоминает о небольшой морской битве, в которой собранные монголами несколько кораблей разгромили флотилию короля[177]. Но, несмотря ни на что, это была победа, и, причём, морская. В этот момент Хадана настиг гонец с посланием от Бату-хана, приказывающим немедленно идти на соединение с главными силами: в Каракоруме скончался великий хан Угедей и необходимо было созвать военный совет для обсуждения создавшегося положения и дальнейших действий. Хадан послал один отряд на юг, а сам двинулся в Венгрию Этот отряд, развернувший наступление по побережью Адриатики, сжёг сербские приморские города Свач и Дриваст, и взял ещё города Рагуэу (Дубровник) и Каттаро, из которых последний был разрушен, после чего опустошил часть Боснии и направился через Албанию, Сербию и Болгарию на присоединение к Бату-хану[178]. При этом монголы достигли албанского Скадари, что стало самой южной точкой проникновения монголов на европейском континенте.