Читать книгу "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе"

Перечисление вариантов можно продолжить, но очевидно, что состав семьи людей саги варьировал от малой до разросшейся малой и, реже, традиционной большой. Во всяком случае, в шведской усадьбе того времени, особенно в Средней Швеции, нередко совместно жили несколько поколений одной семьи или даже группа родичей. В сагах имеются сведения о том, что отец, достигнув старости, передает владение сыновьям, оставаясь на хуторе[136]. Торарин из Лососьей Долины («Сага о людях из Лососьей Долины», гл. X) жил у тестя Торстейна и помогал ему нести бремя старости. Воин и скальд Эгиль, потеряв сыновей, жил с дочерью, которая заботилась о нем, и т. д.

Согласно «Саге об исландцах» (гл. 6), в усадьбе на Свиной горе со своей родней проживала Халльдора дочь Туми, к которой посватался видный жених. Турид, мать Халльдоры, вместе с попечителем девушки и с проживавшей в усадьбе родней, а также другими «знатными родичами», живущими, видимо, отдельно, сочли намечающийся брак почетным и дали на него согласие. Молодые хорошо поладили. Муж Халльдоры Сигват «вписался» в семью жены и даже принял под свое управление «родовой годорд» (округ при капище) Стурлунгов, который ранее держал глава рода Стурла. Очевидно, что речь здесь идет о богатой наследнице, которой после смерти отца был избран попечитель, скорее всего из числа родичей, имевший голос при устройстве ее судьбы. Решение о ее браке принималось не только совместно живущими родичами, но и всей «знатной родней». Конечно, в данном случае, когда решается судьба потерявшей отца знатной и богатой наследницы и, что не менее важно, судьба большого наследства и общественных обязательств ее отца, слово родни имело большое значение, и родня от своей роли отнюдь не отказывалась. О том, сколь значимыми были родственные связи в кругу элиты, свидетельствуют и другие эпизоды этой саги, созданной уже в начале второй половины XIII в.: например, знатный человек просит родичей, вероятно более бедных, переехать к нему, чтобы жить в его имении и присматривать за хозяйством (гл. 13).

Судя по ранней редакции Эстгеталага (30-е гг. XIII в.), и агнаты, и когнаты, т. е. кровные родичи по отцу и матери, одинаково назывались «нидиар» (др. — исл. níþiar). Но бóльшее значение имел отцовский род, роль которого преобладала и в рассматриваемое время, и в период классического Средневековья. Все имущественные права и обязательства отсчитывались исходя из мужского начала и по мужской линии. Род должен был насчитывать не менее четырех поколений по мужской линии. Обычно он обозначался термином этт (ætt, ätt, ср. готский термин aithts — «собственность»); реже встречается термин кин (kyn, kön, kind, kini, kindi и т. п.), а также упоминавшийся слэкт. Свойственники (свояки), т. е. люди, близкие по обеим линиям и ставшие близкими, благодаря брачным отношениям, одинаково называются в законе френдр (frændr, ед. ч. frændi, вероятно, от др. — герм. frjā — «любить»), т. е. «любящие», «близкие»[137].

В свое время Тацит подчеркивал роль родовых отношений в среде северных германцев. Он писал о том, что воинские единицы обычно состояли из родичей; что верность роду у них была общим законом жизни, а неверность, предательство, злодеяние в отношении рода и родичей являлись несмываемым позором для виновного и, подобно трусости в бою, лишали его правоспособности. И что самое большое значение для человека имела похвала или хула со стороны родичей[138].

Судя по сагам, за минувшие столетия род потерял многие свои функции. Он перестал быть большой, совместно живущей группой кровных родственников, хозяйственной единицей и абсолютным владельцем общеродовой собственности. Он уже не формирует в обязательном порядке воинские единицы, не может обязать одного родича помогать другому материально или личным участием в его делах и т. д., хотя в практике общественных отношений обязательства родни вполне четко отражены. Основной социальной ячейкой общества становится малая или разросшаяся малая семья, с ее трудовыми усилиями, индивидуальной собственностью на основные средства труда и (не всегда) соседской организацией.

Но понятийная и реальная система осмысления и значимая реализация родственных связей сохранялась у скандинавов долго. Одаль или арв — независимая недвижимость, под которой все еще понималась прежде всего именно наследственная земля, — складывался в результате владения ею не менее трех-четырех поколений подряд, а ее отчуждение производилось при участии родичей, во всяком случае с их согласия. Для отчуждения благоприобретенной земли, например ее продажи, такие условия не ставились. В шведских областных законах еще в XIII в. фигурирует и так называемое право бёрда, т. е. право преимущественной покупки родичами наследственной недвижимости, продаваемой кем-то из них. Мы еще сможем убедиться в том, что родственные связи играли большую роль в служебных, правовых, имущественных и личностных отношениях скандинавов эпохи викингов, да еще и в XIII–XIV вв. Конечно, при этом роль и права рода (или большой семьи, каковые понятия для Скандинавии сходны) варьировались в зависимости от степени социального развития разных областей региона, которое различалось даже в пределах одной страны. Но все же…

Так, в исландских законах Фростатинга и Гулатинга, т. е. уже в XII в., при определении порядка уплаты вергельда (виры, штрафа) за убийство выстраивается вполне определенная лестница родства, изученная нашими учеными[139]. Самая важная часть штрафа за убийство, которую следовало уплатить в первую очередь, именовалась бауг («кольцо»), и она уплачивалась и получалась несколькими категориями родичей первой степени родства — баугаменами. Первый бауг платили и получали отец и сын убитого; второй бауг — брат (братья) убитого, он назывался «братским»; третий бауг — племянники, дяди, двоюродные братья и двоюродные племянники по отцу. Эти родичи составляли основную группу так называемых висендов, т. е. плативших и получавших вергельд. Во вторую группу входили сакауки («увеличивающие плату») — сыновья от рабыни, единоутробные, но не единокровные братья погибшего, дед по отцу, внуки от сына, а также сыновья и внуки сакауков. Последняя группа родичей, имевшая правообязанность получать и платить вергельд, — это нефгильдисмены: родственники мужского пола по женской линии погибшего, т. е. дед и дяди со стороны его матери, сыновья дочери, сыновья сестры и т. д. При этом шурины (magar) являлись не родней, а свояками, и вообще всякое не кровное родство, возникшее через женщину вследствие брака с ней, было свойством (magsemð), которое, таким образом, давало известные, хотя, как правило, иллюзорные права на наследство, но расширяло численность «своих» людей, что было важно.

Определенная система складывалась вокруг завещаний и определяла судьбу наследства. Институт завещаний развивался параллельно с процессом распада большой семьи. В эпоху викингов существовали определенные практики как наследования, как и разрешения конфликтов по поводу наследства. Данные об этой стороне общественной жизни занимают заметное место в сагах, а со временем, в XII–XIII вв., — и в кодифицированных правовых установлениях областей, в том числе Гуталаге[140]. Но в реальной жизни система и практика наследования нередко расходились, что служило основой для многих конфликтов.