Читать книгу "Новая книга о штрафбатах - Юрий Рубцов"

Неоднократно, когда я пробовал остановить расстрел пленного, мне мои же товарищи говорили: «Ты почему их жалеешь? Они твою нацию поголовно истребили!» Мне больно обо всем этом вспоминать… Были жесткие приказы, запрещавшие расправы над военнопленными, во многих дивизиях они строго соблюдались. Я видел немало штрафников, осужденных за расстрел пленных, но…

Фронтовик обращает внимание на то, что грешили расстрелами не строевые офицеры, а штабная «челядь». «Герои второго эшелона» действительно любили по безоружным пострелять.

Глава 5

НАМ НЕ ПИСАТЬ: «СЧИТАЙТЕ КОММУНИСТОМ»

Особое внимание следует уделить порядку освобождения и реабилитации штрафников-переменников. Он был четко определен Положениями о штрафных батальонах и штрафных ротах действующей армии.

Самое главное — период пребывания в штрафной части не мог превышать срок, определенный в приказе командира или приговоре военного трибунала, на основании которого военнослужащий был сюда направлен, и в любом случае составлявший не более трех месяцев.

Очень часто этот срок сокращали, как ни горько, вражеская пуля, снаряд или мина. Всех погибших в бою переменников посмертно реабилитировали, судимость (r случае, если они были направлены r штрафную часть военным трибуналом) снималась. Их семьям назначалась пенсия в размере, определявшемся окладом денежного содержания по должности, которую погибший занимал перед направлением в штрафную часть.

Все те штрафники, кого переменчивая фронтовая судьба прикрывала крылом от гибели, освобождались по трем основаниям: а) в случае ранения, полученного хотя бы и в первый день; б) досрочно за боевое отличие; в) по отбытии назначенного срока. Расскажем об этом подробнее.

Освобождение по ранению.

Переменники, получившие ранение в бою, независимо от срока пребывания в штрафной части по представлению командования батальона или роты признавались военным советом фронта, армии отбывшими наказание и восстанавливались во всех правах. Судимость с них снималась, о чем по возможности объявлялось перед строем, в торжественной обстановке.

По выздоровлении такие военнослужащие должны были направляться для дальнейшего прохождения службы в обычные части в прежнем воинском звании и в должности, не меньшей, чем прежняя. В случае демобилизации по ранению или инвалидности им назначалась пенсия, исходя из оклада денежного содержания по должности, которую военнослужащий занимал перед зачислением в штрафную часть.

П. С. Амосов:

С восстановлением прав не затянули. Уже в медсанбате при заполнении медицинской карты мне указали прежнее воинское звание — лейтенант и ту часть, из которой я прибыл в штрафбат.

Е. А. Гольбрайх:

Штраф снимался по первому ранению… Вслед раненому на имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости. Это касалось главным образом разжалованных офицеров, но за проявленное мужество и героизм иногда писали и на уголовников.

Очень редко, и, как правило, если после ранения штрафник не покидал поле боя или совершал подвиг — представляли к награде. О результатах своих ходатайств мы не знали, обратной связи не было.

П. Д. Бараболя:

Справедливости ради надо сказать, что очень быстро рассматривались дела тех, кто смывал вину «первой кровью». С них без проволочек снимали судимость, и они после госпиталей или медсанбатов в нашу 610-ю штрафную уже не возвращались. (С.360.)

Гамму ярких чувств, которые испытывал бывший офицер, когда до освобождения было рукой подать, передают воспоминания бывшего фронтовика Ю. Иванова, которому доводилось неоднократно участвовать в атаках совместно со штрафниками. В одном из ожесточенных боев по приказу командира батальона ему, командиру танка, пришлось покинуть боевую машину и поднимать в атаку залегших бойцов штрафбата. Пулеметно-артиллерийский огонь гитлеровцев прижал людей к снегу и буквально не давал поднять головы. Но подниматься надо было, ибо без поддержки пехоты захлебнулась бы и танковая атака.

До сих пор фронтовик помнит поразившую его картину: «Карабкаясь по склону оврага, увидел раненого штрафника, прижавшего левой рукой окровавленный правый рукав фуфайки. Глаза его безумно горели. Он уставился на меня и заговорил с переходом на крик: «Живой! Видишь, живой! Искупил вину кровью! Я снова капитан! Капитан!» Сначала я подумал, что у него «поехала крыша». Бывало и такое. Нет, смотрю, вполне вменяем. Ведь штрафникам за ранение давалось право на снятие судимости и восстановление в звании и в должности».[99]

И как не понять человека! Даже физическая боль от полученного ранения не в силах притушить счастья от сознания того, что он — чист перед законом, что кошмар суда военного трибунала, разжалования, наказания (не исключено, что и незаслуженного) позади. Напрасно думать, что штрафник рад лишь возможности вследствие полученной раны выйти из боя. Да, конечно, его греет и это обстоятельство, но более всего, бесспорно, он радуется возвращению в офицерский строй. Впереди будут новые бои и, не исключено, еще более жестокие, чем тот, из которого он только что вышел. Но даже если человек и погибнет, то не штрафным рядовым, а офицером, командиром. Жизнь — Родине, честь — никому.

Случалось, что гуманностью, проявляемой к раненым, пытались злоупотребить иные ловкачи. «Н. В. Семененко ушел в госпиталь, бросив пулемет и никому не доложив, по болезни, не искупив вины. Блувштейн Яков Аронович, Вальчук Карп Павлович обманным путем, под видом: первый — контуженого, а второй с легким касательным ранением ушли с поля боя», — докладывал 20 сентября 1944 г. командир стрелковой роты 9-го ОШБ 1-го Украинского фронта капитан Баздырев.[100] Судя по тому, что эти военнослужащие названы в числе тех, кто не подлежал реабилитации, их попытки уклониться от боя оказались бесполезными.

О похожем с горечью вспоминают и фронтовики.

А. В. Пыльцын:

К сожалению, были и другого рода «подвиги» штрафников. Ежедневно… фашисты совершали на нас мощные артналеты… Мы и раньше замечали странную, на наш взгляд, особенность пресловутой немецкой аккуратности — совершать эти налеты в определенное время суток, почти каждый раз после 9 часов вечера. И хотя к этому времени все старались находиться, как правило, в окопах, вдруг стали появляться среди штрафников легко раненные осколками в мягкие ткани, как правило, в ягодицы. Ну, а коль скоро штрафник ранен, пролил кровь — значит, искупил свою вину со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда число таких случаев стало подозрительным, нашим особистам удалось узнать причины и технологию этих ранений.

Оказывается, во время артналета, под грохот разрывов снарядов «изобретатели» этого способа бросали в какой-нибудь деревянный сарайчик ручную гранату, а затем из его стен выковыривали ее осколки. После этого из автоматного патрона вынимали и выбрасывали пулю, отсыпали половину пороха и вместо пули вставляли подходящего размера осколок. А дальше — дело техники. В очередной артналет из этого автомата выстреливали в какое-нибудь мягкое место — и получали «легкое ранение», а значит, вожделенную свободу.