Читать книгу "История под знаком вопроса - Евгений Габович"

Фальсификатор XIX века

Здесь я хочу рассказать об одной из известных акций по фальсификации истории, которая обошлась ее главному действующему лицу всего в два года тюремного заключения. Дело в том, что он подделывал не банкноты и не государственные документы, а «всего лишь» письма великих персонажей прошлого. Мой рассказ о мошеннике от истории не является назидательным или укоряющим. Его главная цель — заставить читателя задаться вопросом о том, а сколько менее наглых подделывателей исторических документов или выдумщиков якобы исторических реалий остались не разоблаченными и поставляют и по сей день материал для учебников, по которым учат историю наши с вами дети и внуки.

Речь идет о французе Врен-Дени Лука, выходце из крестьянской семьи (год рождения 1818). Поступив на работу в генеалогический институт, он научился там изобретать льстящие самолюбию клиентов генеалогические деревья. По свидетельству историка Карин Вагнер, которая вот уже три года активно участвует в работе наших Исторических салонов, и которая более 20 лет посвятила работе в архивах Франции, Германии и Италии и исследованию генеалогических деревьев и генеалогической истории живущих в Германии потомков гугенотов, практически все генеалогические книги полны таких сочиненных на потребу клиентам историй, порой настолько неправдоподобных, что трудно понять, как потомки французских Дворян были согласны платить деньги за соответствующие этим сделанным задним числом записям «выписки» из генеалогических книг или за такие генеалогические деревья.

Но вернемся к герою этого раздела. Работая в генеалогическом институте, Лука много читал и нахватался исторических знаний, необходимых для такой работы. Только набравшись основательно опыта в этой области он постепенно занялся изготовлением поддельных писем великих исторических личностей. Так как силен был Лука только в родном французском языке (вот оно следствие трудностей в получении образования низшими слоями общества), то первоначально специализировался на письмах, якобы принадлежащих знаменитым французам Блезу Паскалю и Франсуа Рабле. Написав несколько сот таковых, он изрядно набил руку и выработал собственную технику перекрестной ссылки на более ранние письма.

Когда же в 1861 году он нашел покупателя для этой продукции в лице известного тогда французского математика и астронома Мишеля Часлэ, пользовавшегося всеобщим уважением члена Французской Академии, он начал расширять список «авторов» своих писем и включил в них постепенно и итальянца Галилея, и англичан Ньютона и Шекспира. Когда же он убедился в том, что покупателя не смущает ни то обстоятельство, что все эти «авторы» якобы прекрасно владели французским, ни хорошая сохранность написанных на бумаге писем, он обратился к «древности» и продал наивному члену Академии 10 писем Платона, 28 Плиниуса, а также письма, библейского Лазаря Петру, Марии Магдалены Лазарю, Клеопатры Цезарю и Александра Македонского Аристотелю. И эти письма тоже были написаны на бумаге и на чистейшем французском языке. К концу 60–х годов XIX века, потратив всего лишь 140 000 франков, его покупатель стал обладателем огромной коллекции из 27 с лишним тысяч писем, включавшей, кроме названных выше, например три тысячи писем Галилея, 1745 писем Паскаля, 622 письма Ньютона и даже некое письмо, якобы адресованное лично Христу.

Если бы Лука происходил из богатой дворянской семьи, окончил бы исторический факультет университета и выучил латынь и греческий, а, может быть, даже и арамейский, насколько полнее были бы сегодня наши представления об античности и истории возникновения христианства якобы в Палестине. Ведь латинские и прочие мало понятные письма покупали бы многие лица, а не только один интересующийся историей математик и астроном.

Лука искусно эксплуатировал французский патриотизм своего покупателя и начинял свои опусы разного рода белибердой, призванной задевать струны патриотизма в его душе. Так его Клеопатра в письме Цезарю хвалила климат Марселя и качество образования в галльских школах и сообщала о намерении послать своего сына учиться в марсельский лицей. Из писем Паскаля, якобы написанных им 11–летнему Ньютону, становилось ясно, что Паскаль уже тогда разобрался в природе гравитации и пытался пояснить ее суть юному Исааку. Тем самым приоритет в этой области вернулся во францию, а Ньютон оказался тугодумом, которому понадобились 35 лет для того, чтобы осознать изложенное ему в детстве Паскалем. Лука знал, что маститый академик немного рехнулся на славе Франции и охотно скупал каждое новое подтверждение ее превосходства над всеми остальными странами.

Именно французский патриотизм покупателя и оказался роковым для фальсификатора. Если Мишель Часлэ еще и был в состоянии довольствоваться распространением информации о франкофильстве Клеопатры в кругу семьи и друзей, то о французском приоритете в области гравитации он не мог не рассказать в Академии. Однако не все его коллеги оказались столь доверчивыми, как он сам, и ему пришлось вести длительные дискуссии с другими академиками, в попытках доказать подлинность содержащейся в письмах информации. Так как сверх прилежный Лука из письма в письмо развивал и расширял выдуманные им темы и приводил все новые и новые детали, то академики в конце — концов сдались и, рассмотрев около 400 «документов», так устали от дискуссий, что признали невозможность фальсификации такого огромного количества новой информации и подписали вердикт об истинности французского приоритета в области силы тяжести.

Большое впечатление на них произвели свидетельские показания автора некоего философского словаря, который использовал коллекцию писем Галилея, Паскаля и античных философов из собрания Часлэ для своего труда и неоднократно писал владельцу ценной коллекции письма благодарности.

Впрочем этот временный успех ненадолго помог Луке. Отдельные коллеги продолжали формулировать свои возражения против истинности купленных Часлэ писем и в конце концов им удалось доказать коллекционеру, что его обманули и что вся его коллекция не имеет никакой ценности. После этого разгневанный академик подал в суд, что и кончилось для Луки двухлетним тюремным заключением. Об этой забавной (или типичной?) истории рассказал литературный критик Вернер Фульд в своей книге «Справочник фальсификаций. Подделки, ложь и заговоры в искусстве, истории, науке и литературе» [Фульд] на стр. 160–162. Рассказал как о забавном единичном явлении, не задавая того вопроса, который интересует меня: не образуют ли разоблаченные фальсификаторы на историческом поприще ту самую палубную надстройку легендарного крейсера «Аврора», у которого весь корпус давно проржавел и был полностью и втайне от публики заменен на новый. Впрочем, здесь подошло бы и сравнение с относительно небольшой надводной частью айсберга, большая часть которого остается скрытой от наших глаз ниже уровня океана. По крайней мере до фальсификации айсбергов пока никто не додумался.

Апокрифы в XVIII веке

Традиция приписывать свои произведения выдуманным авторам отдаленного прошлого не умерла с окончанием эпохи Ренессанса. Мистификаторы продолжали приписывать свои сочинения писателям прошлых эпох, иногда называя оных неким выдуманным или уже известным именем, иногда же оставляя их безымянными. Фульд описывает два таких случая из истории английской литературы XVIII века.