Читать книгу "Великая Армия, поверженная изменой и предательством. К итогам участия России в 1-ой мировой войне - Виктор Устинов"

Возникали серьезные проблемы с формированием новых армий и у англичан. Вслед за привлечением к участию в войне населения доминионов и колоний правительство Великобритании ввело обязательную военную службу для всех граждан. В это время значительно усилилась концентрация производства и централизация капитала, и в Великобритании впервые создалась военная экономика, нацеленная на нужды воюющей армии и флота.

В не менее сложном положении находились страны Центральных держав. Италия воздержалась от участия в войне на стороне Тройственного союза, и до лета 1915 года итальянское правительство откровенно торговалось с государствами обеих коалиций о компенсациях за свое участие в войне. Пример Японии, поживившейся на неспособности Германии дать отпор врагам вдали от метрополии, завораживал итальянцев. 23 августа 1914 года Япония объявила войну Германии, вслед за чем японцы высадили десант на Шаньдунском полуострове. После захвата 7 ноября 1914 года крепости Циндао японские войска вышли далеко за пределы арендованной Германией территории и оккупировали почти всю провинцию Шаньдун. В октябре 1914 японский флот занял также принадлежащие Германии Маршалловы, Марианские и Каролинские острова[242].

Антанта обещала Италии Трентино и Триест за счет Австро-Венгрии и Валлону за счет Албании, а Германия предлагала территории в Северной Африке, Ниццу, Савойю и Корсику, которые еще нужно было завоевать. Расчетливые итальянцы приняли условия Антанты, и весной 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии, заставив Германию повернуться лицом к проблемам своего австро-венгерского союзника, где уже начинало проявляться недовольство войной.

Сохранив на западе инициативу маневренных действий, Германия к февралю 1915 года окончательно избрала Восточный фронт главным объектом для армий Центральных держав, направив против русской армии до 85 германо-австрийских дивизий. Германское командование, хорошо осведомленное о планах Ставки и фронтов на зимне-весеннюю кампанию, спланировало упредить наступление русской армии и ударом из Восточной Пруссии на Осовец, Брест-Литовск и австро-венгерских войск с юго-запада, из района Карпат, на Перемышль, Львов по сходящимся направлениям разгромить основные силы Северо-Западного и Юго-Западного фронтов, после чего, как считали в Берлине и Вене, русское правительство запросит мира. Эти все предположения германского и австрийского командования исходили из достоверных сообщений о плохом снабжении русской армии вооружением и боеприпасами, в результате чего боевая способность русских дивизий и корпусов была в несколько раз ниже немецких.

Оставленная без внимания правительства русская армия остро нуждалась в самом необходимом: винтовках и патронах, орудиях и снарядах, в обмундировании, и сапогах, и продуктах питания. Все занимались поисками вооружения, боеприпасов и снаряжения. Казалось, что вернулись времена Дмитрия Донского, когда русские полки содержались поместными боярами и воеводами. Царь Николай II и его правительство только на словах провозгласило лозунг единения с народом, на деле оно никем не велось и не организовывалось. Оставленная без поддержки русская армия обратилась к земству, которое имело некоторый опыт помощи раненым еще в Русско-японскую войну, когда была образована общеземская организация, которая устраивала лазареты, питательные пункты и содержала санитарные поезда[243]. Первые попытки образования Всероссийского земского союза были сделаны еще до официального объявления войны. 17 июля 1914 года на совещании Московской губернской земской управы было признано необходимым создание общеземской санитарной организации в связи с возможностью войны, а через две недели был созван Всероссийский земский съезд, на котором было принято решение об образовании Всероссийского земского союза[244]. Возглавил Союз земств князь Г. Е. Львов, среди его активных членов и уполномоченных находились именитые фамилии графов Уваровых, Мусиных-Пушкиных, князей Гагариных, Волконских, Трубецких, крупный московский промышленник Н. Гучков. Через несколько дней образовался и Союз городов.

С началом войны союзы земства и городов стали устраивать госпитали, лазареты и питательные пункты по пути следования раненых в санитарных поездах, содержащихся за счет пожертвований. С осени 1914 года союзы стали обслуживать непосредственно фронтовые тылы, потому что официальное санитарное дело армии находилось в ведении родственника царя принца Ольденбургского, и оно работала исключительно плохо.

Развернутая госпитальная сеть Земского союза к 1 декабря 1914 года имела в своем составе 155 тыс. коек и примерно такое же количество числилось и в Союзе городов, а всего более 300 тыс. коек[245]. Для доставки раненых с фронта Земский союз вместе с союзами городов оборудовали и содержали 63 санитарных поезда, которые на 1 января 1916 года перевезли около 900 000 раненых[246]. Кроме этого, союзы земств и городов стали создавать во фронтах полевые госпитали, амбулатории, больницы, банно-прачечные отряды, склады и солдатские лавки. К 1 января 1916 года один только Земский союз создал на фронтах 2500 таких учреждений, в которых работало 15 тыс. человек обслуживающего персонала[247]. На одном только Западном фронте Земский союз имел 235 лечебных учреждений с 14 550 койками. В течение 1915–1916 годов через эту добровольную госпитальную сеть прошло 231 тыс. больных и раненых.

С весны 1915 года, по согласованию с великим князем Николаем Николаевичем, союзы значительно расширили свою работу по снабжению армии всем необходимым, организовав для этой цели мелкую промышленность и кустарные мастерские, а потом вовлекли в этот процесс и ряд крупных заводов.

В Ставке сознавали бедственное положение армии, но продолжали верить в лучшие времена и готовили войска к активным боевым действиям. После долгого обсуждения и согласования с царским двором и командующими фронтами вариантов операций на весну 1915 года Ставка спланировала провести одновременно две фронтовые наступательные операции: Северо-Западным — на Берлин через Восточную Пруссию, и Юго-Восточным — в Венгрию через Карпаты. Это была заранее обреченная на неудачу затея, потому что состав фронтов был ослабленным, а в войсках остро ощущался недостаток в артиллерии и боеприпасах. К тому же Карпаты в это время года представляли сами по себе серьезное препятствие для войск.

Согласованная Ставкой с командованием Северо-Западного фронта цель операции была так выхолощена главнокомандующим генералом Рузским и низведена до такой никчемности, что эту операцию не стоило и проводить. Смысл всей операции заключался в стремлении обнаружить районы, «в которых противник будет ослаблен, и там впоследствии развить свой удар»[248]. Главную роль в операции предстояло сыграть 10-й армии генерала Сиверса, командование которой за долгие месяцы сидения в обороне учило войска вести против немцев инженерные подземные работы с возрождением военного искусства времен Ивана Грозного, какое было применено при осаде Казани. Здесь, в условиях лесисто-болотистой местности, да еще в период дождей, это нельзя было осуществить, и к тому же это было пустой тратой сил, нацеленной против одиночного окопа противника. А вот разведкой противника командование армии не занималось и «просмотрело» сосредоточение и развертывание на своем крайнем правом фланге новой 10-й немецкой армии генерала Эйхгорна[249], сформированной из корпусов, переброшенных с Западного фронта, и она развернулась от Тильзита (на Немане) до Инстербурга[250]. Эта армия должна бала охватить армию Сиверса с севера, а 8-я немецкая армия генерала Отто фон Белова с юга. Подготовка немецкого наступления, в котором было задействовано 15 пехотных и 3 кавалерийских дивизии, не была обнаружена, и наступление для русской армии оказалось неожиданным. На плохую разведку противника как способ выгородить себя от ответственности за поражение своих войск в ту войну все время ссылались генералы прусско-немецкого происхождения, такие, как Ренненкампф, Плеве, Сиверс, Шейдеман, Эверт, и им вторили продажные русские генералы Жилинский, Рузский и другие. Ссылки на недостаток сведений о силах противостоящего противника и на промахи разведки, вести которую обязан каждый командир и командующий в пределах своей зоны ответственности и отвечать за ее плохое ведение, стали оправданием для генерала Куропаткина в Русско-японскую войну, и сейчас это средство продолжали успешно использовать его последователи из школы измены русскому оружию, созданной в коридорах царского двора.