Читать книгу "Мемуары двоечника - Михаил Ширвиндт"

И вот представьте: сидят в зале детишки, ерзают в нетерпении, предвкушая сказку… гаснет свет, звучит музыка, открывается занавес… и на сцене стоят семь здоровых мужиков, от которых до пятого ряда тянет легким перегаром, и осипшими голосами кричат:

— Здравствуйте, дети! Мы гномы!

Ну и конечно, у некоторых зрителей не выдерживают нервы. Кто-то начинает плакать, кто-то пытается убежать, а одного мальчика, опрометчиво оказавшегося в первом ряду, в зоне наиболее мощного выхлопа, вырывает прямо на ноги четвертому гному.

Белоснежка и Большие гномы

Одним словом, тупик. Проблема была не только в «несвежести» некоторых артистов (это случалось крайне редко), а в том, что гномы не могут быть БОЛЬШИЕ — и все!

И тогда в творческих муках возникло прекрасное решение: открывается занавес, на сцене стоят все те же мужики; дети молчат, не понимая, кто эти люди; тогда из группы выходит наиболее гномообразный Авангард Леонтьев и говорит:

— Здравствуйте, дети! Не пугайтесь (неплохое начало спектакля)! Мы — гномы, — гробовая тишина в зале, что уже неплохо. — Нас зовут Понедельник, Вторник, Среда… (и так далее). А Четверг — такой изобретатель! Он изобрел, что мы стали большими… но в душе мы остались теми же милыми маленькими гномами, — вздох облегчения, и спектакль начинается.

В дальнейшем изобретательность Четверга не раз выручала гномов в трудных ситуациях. Иногда в роковые новогодние утренники случалось, что не все гномы находили в себе силы доползти до сцены, и тогда вечно бодрый Авангард добавлял:

— А еще Четверг придумал, что Среда сегодня будет и Пятницей, а Суббота станет также Понедельником!

Вот какой был этот чудесный Четверг!

Случай, о котором я хочу рассказать, произошел во время самого обычного воскресного спектакля. Все гномы были в сборе, трезвые, все шло по плану: злая мачеха приказала егерю отвести Белоснежку в лес и там убить; Белоснежка (ее прекрасно играла Людмила Крылова, мама моего друга Антона Табакова) стала упрашивать егеря пощадить ее, потому что, если она погибнет, то никто не польет ромашку, и та засохнет; егерь пожалел и отпустил Белоснежку… И вот она остается одна ночью в лесу, уже где-то воют волки… но тут неожиданно появляются светлячки…

Ненадолго отвлечемся от захватывающих событий этой драмы и поговорим о происходящем с технической точки зрения. Мы, работники сцены, как бойцы невидимого фронта делаем все, чтобы обмануть вас, дорогие зрители, чтобы вы и особенно ваши дети поверили в реальность происходящего — и зачастую нам это удается. Зачастую, но не тогда.

Итак, устройство светлячков. Представьте себе обычный кухонный противень, в котором гвоздем пробито штук двадцать дырок. С той стороны, которую вы не видите, прикреплена обычная лампа-переноска. От нее до розетки тянется длинный провод — и все. В момент, когда испуганная Белоснежка в лесу слышит волчий вой, лампа включается, и осветитель Валерий в полной темноте медленно пересекает сцену, на заднем плане, покачивая противень. У вас, сидящих в зале, создается впечатление, что это маленькие светящие точки кружатся среди веток деревьев.

— Кто вы? Кто вы? — восклицает испуганная Белоснежка, и тут начинает звучать мелодия в ускоренном темпе, и «ускоренными» голосами эти дырочки как бы поют:

Мы Светлячки, мы Светлячки, Не бойся нас, Белоснежка! Мы просто очень-очень маленькие! Иди, иди за нами, Мы выведем тебя из чащи!..

И счастливая девушка убегает за кулисы за «светлячками».

И все бы ничего, но в тот злосчастный день на магнитофоне оборвалась пленка с песенкой, то есть она начала звучать: «Трям-трям-трям…» — и оборвалась. Ничего страшного, всякое бывало, ну, отмотал бы звукорежиссер пленку, и все бы заиграло снова… но нет!

Валера-осветитель, тот самый, который из года в год таскал, раскачивая, противень со «светлячками» из одной кулисы в другую, оказывается, жил яркой художественной жизнью! Он неформально относился к своим обязанностям, он вжился в образ «светлячков», он ТВОРИЛ!

То, что прекратилась музыка, Валерий не знал. Он шел в самой глубине сцены, а колонки, понятное дело, были направлены в зал. И в гробовой тишине все — и актеры, и зрители — услышали его проникновенный монолог. На вопрос Белоснежки: «Кто это? Кто вы?» — он заговорил, как, оказывается, делал всегда, уверенный, что за музыкой его монолог никто не слышит:

— Не ссы, Белоснежка, — начал он. — Это мы, светлячки. Мы просто маленькие, и нас не видно ни… (пусть будет «фига»). Поэтому не бзди, иди за мной (а как же светлячки?), и я тя отсюда выведу, ты только не ссы!

Обычно зрители не замечают сценических накладок, не слышат актерских оговорок: срабатывает принцип «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

Но тут! Понятное дело, что Белоснежка, рыдая, уползала со сцены, но в зале заржали отцы! Это был абсолютный триумф Валерия!

Слава богу, что детишки уже настолько погрузились в перипетии сказочного сюжета, что не обратили никакого внимания на странные речи волшебных огоньков!

Обратная связь

Была в спектакле «Принцесса и Дровосек» такая сцена. Пан Магиаш (Рогволд Суховерко) — добрый, но достаточно бессмысленный волшебник — вызывает лягушиный дождь, так как ничего путного он сотворить не может. Гигантские поролоновые жабы падают с неба к огромному восторгу зрителей. Вы уже взрослые и понимаете, что чудес не бывает: лягушек сбрасывают монтировщики с верхних колосников. Я сам никогда этого чуда не наблюдал, так как в этот момент всегда спал в люке у авансцены.

Принцесса и Дровосек

Короб с люком посередине пристраивался к сцене для двух целей: чтобы Принц (Петя Олев) смог провалиться в преисподнюю и чтобы ссыпать туда лягушек перед антрактом (плох тот ребенок, который не захочет прихватить на память одну-две жабы). Я же должен был открыть люк перед Петиным падением и закрыть его на крючок после сбрасывания лягушек. Работа не пыльная, а даже очень мягкая. Я выкладывал себе роскошное поролоновое ложе с мягкими лягушачьими подушками и тихонько похрапывал до конца спектакля. Но не все коту масленица. На одном из спектаклей стражник, пятясь, случайно наступил на крышку люка — крючок оторвался, крышка упала мне на голову, стражник полетел за ней вслед, короб от таких перегрузок выкатился в зрительный зал, а вслед за ним в зал выкатились стражник, жабы и я. Представьте теперь мое состояние, учитывая, что за пять секунд до этого мы с жабами тихо спали и никого не трогали. Ничего не соображая, я вскочил на ноги, размахивая молотком (молоток всегда под рукой у монтировщика), и обнаружил себя в середине зрительного зала, полного перепуганных детей, да и взрослых. Я, не долго думая, перепрыгнул через стражника (как выяснилось потом, он сломал ногу), бросился на сцену, расталкивая сказочных героев, и шмыгнул домой — в кулису. Так состоялся мой актерский дебют в «Современнике».