Читать книгу "Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - Элисон Мэтьюс Дейвид"

Бережливость – качество, в иных условиях достойное поощрения, стала причиной наиболее серьезных массовых отравлений нитробензолом в первые три десятилетия XX века. Когда ботинки бежевого или желтого цвета становились слишком замаранными, чтобы продолжать их носить, обувь можно было перекрасить в черный или коричневый с помощью специального жидкого раствора, который в США называли «французской приправой» (ил. 5 во вклейке). Растворитель, использовавшийся для расщепления пигментных частиц в средствах для чернения обуви, часто представлял собой токсичный анилин или, что еще хуже, одно из более дешевых и доступных химических веществ, используемых для его синтеза, – нитробензин или нитробензол. Когда его использовали в жидкой форме, он испарялся, выделяя смертоносные пары. Кроме того, в жидкой форме он проникал сквозь кожу или тканевый верх обуви и всасывался через кожу потных стоп и лодыжек. Трагедия состоит еще и в том, что отравления часто происходили во время торжественных церемоний, когда важно было соблюсти приличия и обувь начищали до блеска. Туфли или ботинки чернили в мастерской по ремонту обуви или дома накануне светского выезда, для еженедельной «воскресной прогулки ребенка с няней»[346] или чтобы просто надлежащим образом одеться для конторской работы. Однажды во Франции по иронии судьбы отравление произошло на кладбище, куда «здоровый мужчина явился на похороны в желтых туфлях, которые накануне перекрасили в черный. Его охватил приступ головокружения, и он впал в состояние цианоза»[347]. Цианоз, или отсутствие кислорода в крови, был одним из самых характерных визуальных симптомов отравления нитробензолом. Два французских врача, Луи Ландузи и Поль Бруардель, описали случай, произошедший в 1900 году, когда в одной семье шестеро из семи детей отравились из-за недавно покрашенных ботинок. На пляже у трехлетней девочки посинели губы, и она упала в обморок. Через несколько мгновений то же произошло с ее четырехлетней сестрой, она лишь успела вскрикнуть: «Мамочка, все вокруг кружится!» Еще через полчаса те же симптомы возникли у их пятилетнего брата. Старшие дети в возрасте девяти, тринадцати и четырнадцати лет пострадали в меньшей степени, но у них тоже наблюдалась синюшность губ и ладоней[348]. Это происшествие поразило воображение публики и медицинского сообщества, после чего в прессе появились сообщения о ряде схожих несчастных случаев[349].

Судебный процесс над французским производителем токсичной краски для обуви оставил нам захватывающий и выразительный отчет из первых рук о том, каково это – быть отравленным собственными ботинками[350]. Молодой мужчина, именуемый «господин В.», проснулся утром, чтобы отправиться на работу, и надел желтые ботинки на пуговицах, накануне перекрашенные в черный. Он прошел пешком три километра до своей конторы в центре Парижа, вследствие чего его ступни, без сомнения, вспотели. На работе, выглянув в окно, он приметил проходившую мимо женщину в новых желтых ботинках. «Забавно, ведь я только что перекрасил свои», – сказал он. Его друг ответил, что недавно от покрашенной в черный цвет обуви скончался ребенок, и это замечание впоследствии помогло господину В. определить, что же с ним произошло. К 10 часам утра его лицо и губы стали фиолетовыми, он почувствовал дурноту и оцепенение. Пострадавший подробно описывает, как каждый встречный при виде его восклицал: «Что случилось? Ты весь почернел!» или «Ох, как странно, у него почернели губы и уши: выглядит так, будто его лицо начало разлагаться»[351]. Он зашел в аптеку, аптекарь посоветовал ему обратиться к врачу. Затем на свое счастье господин В. столкнулся с инспектором полиции, который помог ему в уже на тот момент очень тяжелом состоянии добраться до врача, диагностировавшего цианоз и сердечную недостаточность. После того как пострадавший снял, как он выразился, свои проклятые ботинки и глотнул свежего воздуха, его состояние значительно улучшилось. Судья изъял банку с черной краской и отправил ее на химический анализ. В составе содержимого банки был обнаружен анилин. Чтобы доказать в суде, насколько опасным было это вещество, Ландузи и Бруардель провели эксперименты на животных. Они приложили кусочек кожи, окрашенный этой черной краской для обуви, к выбритому участку на теле кролика. Краску нанесли в один слой на внешнюю поверхность лоскута кожи, а поверх наложили ватно-марлевую повязку, пропитанную горячей водой. Через час кролик впал в состояние цианоза, а через два – погиб[352]. По результатам этих экспериментов суд признал производителя краски виновным и наложил на него ничтожный штраф в 50 франков за создание угрозы здоровью граждан[353]. В 1901 году Жюльен Трибе, студент-медик из Лиона, города, славящегося красильными производствами, в своей диссертации заявил: «Необходимо предупредить публику о том, что анилиновые краски и сапожный крем представляют угрозу здоровью», – и затем призвал маркировать их особым образом и установить государственный контроль за их продажей[354].

Впрочем, мне не удалось найти исторических медицинских свидетельств того, что эти красители могли наносить вред здоровью представителей рабочего класса, занятых грязной работой по чистке и полировке чужой обуви – работников ремонтных мастерских, чистильщиков сапог и розничных торговцев. Как сообщает судебный отчет, торговец обувью, помогавший господину В. выбрать новую пару ботинок, сообщил полиции, что когда он откупорил бутылку с обувной краской, то чуть не «задохнулся от ее запаха». Законы, направленные на защиту прав потребителей, появились далеко не сразу. В марте 1927 года Департамент здравоохранения Чикаго запретил все красители для кожи, содержавшие токсичные растворители. Департамент потребовал, чтобы на средства, предназначенные для покраски обуви, наклеивали этикетку, предупреждающую, что вся окрашенная обувь «должна находиться на открытом воздухе не менее 72 часов после высыхания и что краску нельзя использовать для парусиновой, шелковой или какой-либо еще текстильной обуви». Плакаты с таким предупреждением размещали в обувных магазинах, мастерских по ремонту обуви и салонах по ее чистке[355]. Все же эти меры могли оказаться неэффективными в отношении неграмотных или иностранных чистильщиков обуви, многие из которых, по замечанию одного из врачей, «едва говорили по-английски»[356].