Читать книгу "Храпешко - Эрмис Лафазановский"

Глаза синьора Миллефьори наполнились слезами от нежных слов, сказанных ему Храпешко. В сущности, ему и не было так уж важно научиться искусству изготовления стекла чешми-бюльбюль, но он все-таки хотел еще раз, а, может быть, и в последний раз, дать Храпешко шанс почувствовать себя, как в старые добрые времена, — значимым. С выраженным смыслом жизни.

— Давай сделаем его вместе!

— Давай!

Они пошли в одну из мастерских Миллефьори и вдвоем взялись за работу. Миллефьори произнес — говори, а Храпешко:

— Доведи температуру до 1723 градусов! — кричал Храпешко.

— Доведено до 1723 градусов, — отвечал Миллефьори.

— Сода с 72 процентами кварца.

— Сделано!

— Немного квасцов, немного медной соли.

— Всего понемногу!

Глаза Храпешко были полностью закрыты. Он держал голову высоко поднятой к небу, которого он не видел, жилы на шее натянулись, пальцы сжались в кулак.

— Обязательно пять процентов кобальта.

— Есть пять процентов кобальта!

— А теперь…

— А теперь..?

— А теперь янтарь… янтарь мягкий, как: душа, сонный и ранимый в одно и то же время…

— Сонный и ранимый…

— А теперь… несколько капель слез девственницы…

— Тебя заносит… Храпешко… тебя заносит.

— Хорошо… хорошо… можно без них.

Приготовив смесь. Миллефьори поставил ее в печь и стал ждать, пока Храпешко не скажет, что время пришло.

— Пора!

С помощью Миллефьори Храпешко залез на деревянную бочку, взял трубку обеими руками, сунул ее в печь, где клокотала раскаленная лава, потом вытащил, трижды вдохнул единственный и последний воздух, который Вселенная предназначала ему.

И дунул…

67

А потом наступила полная темнота!

Темная непроглядная темень.

Ни звука.

Он дышал. Слышал звук собственного дыхания, потом услышал еще какие-то отдаленные звуки.

Нет, ничего не слышно.

Прислушался.

Он осмотрелся вокруг и ничего не увидел. Вдруг где-то прямо перед ним появилась светлая щелка.

Неужели рассветает?

Не шире лезвия ножа. Он приблизил глаз к щелке.

На улице был день.

Он дышал.

И там он увидел.

Несколько батраков в белых рубахах и черных жилетах скатывали деревянные бочки с небольшой телеги и катили их к воротам дома. Недалеко от батраков на небольшом пригорке стоял голый по пояс мальчик лет десяти в коротких штанах. Он весело смотрел на работников. Он подпрыгивал на пригорке, топал босыми ногами в пыли, бегал вверх и вниз и что-то весело кричал работникам. Те не обращали на него никакого внимания, стараясь не уронить бочки с телеги. Двое из них стояли наверху и толкали бочки по двум толстым доскам вниз, а двое других их принимали. Потом за них брались другие двое и катили их к дому с широким двором, где человек с бородой, одетый чуть лучше остальных, велел им поторапливаться, потому что у них нет времени.

— Нет времени, нет времени, — кричал бородатый.

— Есть время, есть время, — хихикал мальчик с пригорка, повторяя каждую его фразу.

— Да замолчит он когда-нибудь, — кричал бородатый, а работники смеялись, совершенно не стараясь делать так, как он велел.

— Быстрее, быстрее!

— Медленнее, медленнее!

— Следите за бочками!

— Не следите за бочками!

— Это невозможно, — крикнул он и побежал к ребенку, а тот, увидев надвигающуюся опасность, отбежал и скрылся за пригорком. Бородатый сделал всего несколько шагов, затем вернулся назад к мастерам. Ребенок снова взбежал на пригорок, лег и продолжал лежа следить за работой. И смеяться.

После того как разгрузка бочек была закончена, бородатый вошел в дом, а четверо рабочих, тяжело дыша, сели у телеги. Двое вытащили белые платки и начали вытирать лоб и шею.

Полуденное марево. Середина лета. Земля сгорела и пересохла, и только пыль поднималась над всеми дорогами, ведущими в город. Из-за жары всякий раз, когда по дороге ехала телега, запряженная толстыми измученными лошадьми, пыль за ними поднималась так высоко, как если бы шла целая армия.

— Эй, малыш… — крикнул один из работников, сидевший в телеге, свесив ноги вниз.

— Мальчуган, подойди-ка.

Он поманил пальцем ребенка, который спрятался за небольшим кустом, и тот весело вскочил и побежал к ним, а работники улыбались, глядя, как смешно он бежит. Мальчик подбежал и сразу же начал грязным рукавом вытирать им вспотевшие лбы.

— Послушай… хочешь вина? — спросил один из них.

— Хочу.

— А что же ты теперь не сказал — не хочу? Из чувства противоречия?

— Вина хочешь, а его нет, — сказал второй, сидевший в телеге. — И мы хотим, ан нету. Но если ты чуток подождешь… то может быть…

Вдруг мальчик в панике сел на землю и закатился под телегу закрыв голову руками и платком, который все время держал в руках, и которым и дальше собирался вытирать лбы работников. Батраки посмотрели на двери дома и увидели там бородатого, идущего к ним с несколькими бутылками вина.

— Спасибо, хозяин! — сказали работники, сжимая холодные бутылки в руках.

— На сегодня всё, — сказал бородатый. — Будет новый груз, снова вас позову. Потом вынул что-то из кармана и раздал им всем. Один крупный толстяк в белой рубахе взял монеты, провел ими по подбородку, а затем начал пихать их в карманы. Бородатый попрощался со всеми и вернулся в дом.

— Эй, парень… вылезай, — крикнул работник с телеги.

Мальчик вылез и начал, тянуть к нему руки. Просил дать ему вина.

— Послушай… как там Анка?

— Не скажу, пока не дашь глотнуть.

— А я не дам, пока не скажешь, — сказал толстяк, а другие начали толкать его локтями.

— Не скажу, пока…

— Не дам, пока…

Остальные трое встали, подняли бутылки и начали пить, у мальчика потекли слюнки.

— Скажешь?

— Скажу.

Один из них дал ему лизнуть горлышко, но тот поднял бутылку и начал с жадностью пить.

— Ээээй… постой, ты чего это присосался?

Тут все рассмеялись еще громче, и каждый дал сделать ему из своей бутылки по глотку. Этого вполне хватило, чтобы мальчик опьянел и начал кувыркаться вперед через голову, а рабочие стучали по дереву телеги и пели песню «Загорелось все вокруг». Они подняли такой шум, что слышно было в ближайших домах.