Читать книгу "Королева Кристина - Борис Григорьев"

Между тем Кристина дала понять, что скоро всё-таки приедет в Нючёпинг к матери, чтобы обсудить с пфальцской роднёй создавшееся положение. Юхан Казимир, сославшись на старческую немощь, от приезда в Нючёпинг отказался. Карл Густав, однако, приехал и от вдовствующей королевы Марии Элеоноры неожиданно узнал, что Кристина планирует женить его на какой-нибудь немецкой принцессе. Стало ясно, что королева, форсируя свой план отречения, решила устранить главное препятствие на этом пути — призрак двоевластия. Если наследник женится, то путь к отречению будет значительно упрощён.

Но женитьба на каких бы то ни было принцессах в планы наследника не входила. С сыном был согласен и Юхан Казимир, который, забыв про свою немощь, тоже стал собираться в Нючёпинг, но, получив от Кристины выражение соболезнования в ответ на первую весть о его недомогании, остановился. Без приглашения появляться в Нючёпинге ему было неудобно.

Двадцать третьего июня в Нючёпинге Кристина сообщила Карлу Густаву и Адольфу Юхану, что она твёрдо и безотлагательно решила сложить с себя корону и передать её Карлу Густаву. Она хотела, чтобы Карл Густав приехал в Стокгольм и поддержал её на заседании Государственного совета, где она собиралась объявить о своём решении и где непременно возникнет вопрос о её замужестве. Она также надеялась, что помолвка Карла Густава с какой-нибудь принцессой могла бы рассматриваться как важный аргумент в её пользу.

Но пфальцсцы — и отец, и сыновья, и их зять граф Магнус Делагарди — продолжали гнуть свою линию и снова выразили несогласие с этим решением. К ним также присоединился Ю. Маттиэ, и Кристина была вынуждена признать, что их завидное упорство поставило исполнение задуманного плана под угрозу. Ей с трудом удалось удержать наследника в Стокгольме до конца месяца, а потом он опять уехал на Эланд. После этого королева решила идти ва-банк и «обрабатывать» господ министров без содействия пфальцского семейства. Она наметила отречение на осень 1651 года, известила об этом Государственный совет и созвала постоянно действующий орган парламента — комиссию риксдага.

На заседании Госсовета в августе 1651 года королева привела три мотива своего решения: а) несомненная польза от её ухода с трона королевству и его подданным, б) необходимость внести окончательную ясность в статус наследника и в) желание уйти на покой. Она достаточно долго размышляла над этим своим решением, оно является непоколебимым, и от правительства ей не нужны никакие советы или рекомендации — она требует от него только согласия.

Первым пришёл в себя канцлер. Верный себе, он заявил, что такое серьёзное дело требует размышления и не может решаться в спешке. Кристина возразила, что поскольку вопрос о наследнике уже решён, то причин для того, чтобы откладывать дело в долгий ящик, она не видит.

И покинула заседание.

В Госсовете воцарилось тягостное молчание.

Вся шведская аристократия была в полном недоумении и растерянности. В лице королевы они имели единственного защитника от угрожавшей им редукции. Да, в вопросе о престолонаследии она использовала против них другие сословия, но потом всё-таки снова стала на их сторону. О тайных планах Кристины поменять веру и уехать из страны, естественно, никто пока не имел и понятия, а потому в расчёт их не брали. Им не могло и присниться, чтобы дочь великого Густава II Адольфа, положившего жизнь на борьбу с католической Контрреформацией, задумала перейти в веру заклятых врагов. Посоветовавшись между собой, господа советники решили обратиться к Кристине с письмом. Аксель Оксеншерна взялся сформулировать текст, и 12 (23) августа оно было подписано тринадцатью членами правительства.

Аргументы Госсовета сводились к следующему: а) королева сама перед Богом и людьми дала торжественное обещание управлять страной, и нарушать это обещание неразумно, поскольку это чревато непредсказуемыми последствиями для согласия в стране; б) никто не подвергает сомнению высокие качества Карла Густава, но королева любит страну и своих подданных, она вооружена светлым разумом, опытом и авторитетом и счастье сопутствует ей во внешних и внутренних делах; в) королева желает отдохнуть и уйти на покой, но разве совместимо такое эгоистическое желание с её долгом? Человек рождён для трудов и забот, в особенности это касается правителей, обязанных находить в этих заботах и трудах удовольствие, и уходить от них в тишину и праздность противоречит самой природе королей. Члены правительства, со своей стороны, всегда готовы облегчить бремя забот своей любимой королевы и взять часть её обязанностей на себя.

Доводы Государственного совета кажутся, конечно, трогательными и наивными — настолько они не соответствовали реальным планам адресата. В сентябре своё увещевательное письмо королеве вручил Пер Брахе, но ни малейшего воздействия на Кристину оно тоже не оказало. Обращение Брахе было в той обстановке довольно смелым шагом, все советники прятались за спины друг друга и инициативу в отговаривании королевы от её решения не проявляли.

Потом за дело взялся бывший фаворит Кристины М. Г. Делагарди. Во главе небольшой делегации, состоявшей из трёх человек, не считая его самого, граф отправился во дворец. По пути он чуть не потерял своих спутников — все дрожали от страха предстать перед королевой и попытались сбежать. Когда четвёрка советников вошла в зал, где в это время находилась королева, то увидела рядом с ней много посторонних лиц. Кристина встретила их холодным взглядом. Впрочем, она взяла прошение, прочитала его и… прослезилась. Вероятно, экс-фаворит сумел затронуть самые сокровенные струны её души. Она поблагодарила своих верных подданных за советы и сказала, что сама будет нести ответственность за своё решение и освобождает Государственный совет от этой обязанности. Она добавила также, что хотела бы снова собрать по этому вопросу заседание правительства, чтобы обсудить наилучшие способы решения вопроса. Делегация вернулась обратно в зал заседаний, где её ждали другие члены правительства. Все подавленно молчали и ждали приговора, но когда услышали о тёплом приёме, оказанном королевой делегации, то воспрянули духом и, по воспоминаниям Делагарди, от радости расплакались.

Дискуссия о том, как помочь делу, затянулась до ноября. И Кристина сдалась. По всей видимости, Ю. А. Сальвиус, на последнем этапе посвящённый в планы Кристины, отсоветовал ей предпринимать такой резкий шаг по внешнеполитическим соображениям и она его послушалась. Ей также стало ясно, что без согласия Госсовета добиться поддержки риксдага будет невозможно. И она взяла обратно своё решение об отказе от короны и дала обещание продолжать выполнять обязанности королевы Швеции. Вероятно, она посчитала, что дело ещё не созрело.

Пфальц-Цвейбрюкенское семейство заволновалось — теперь с ними могло случиться что угодно. Но их страх был напрасен — ничего дурного против них никто не замышлял. Кристина выразила желание, чтобы Карл Густав приехал в Стокгольм и хотя бы своим присутствием напоминал всем о своих правах на трон, но принц упорно отказывался и отсиживался в мрачных углах замков Грипсхольма, Боргхольма и Эланда. Когда королева как-то попросила архиепископа Юханнеса Канути Ленеуса употребить своё влияние на Карла Густава и уговорить его жениться на выбор на мекленбургской или готторпской принцессе, тот ответил, что для принца наилучшим был бы третий вариант.