Читать книгу "Чужое сердце - Шарлотта Валандре"

В шесть раз больше Франции по площади, 1,1 миллиарда индийцев, «а я маленький такой»… Самое крупное демократическое государство мира, «работающая анархия», 40 % безграмотных, но один из самых высоких показателей экономического роста и, главное, путешествие к истокам, из которого все возвращаются преображенными.

Национальная историческая религия индуизм.

Я узнаю также про сикхов – вроде моего соседа, оказывается, под их тюрбаном на самом деле скрывается длинная шевелюра, и холмик перед моими глазами превращается в нечто загадочное. Переходя со страницы на страницу, я встречаю своих любимых непротивленцев – джайнов и, главное, буддистов, учение которых я хотела бы полностью усвоить.

В Индии нет единого бога, есть многобожие. Чтение всех этих религиозных теорий, этих фантастических легенд, вся эта веселая шайка божеств как-то трогает меня. Кто прав? Какой бог жив? Кто создал жизнь и владеет секретом волшебства? Кто решает, падать ли этому самолету рейса Париж – Нью-Дели или нет?

В соответствии с индийским троебожием, великий творец мира – бог Брахма. Шестирукий бог Вишну, мечта любой домохозяйки, летает на белом орле, вроде как я в этот самый момент, и спускается на землю, чтобы наводить порядок. Шива своим третьим глазом, угнездившимся посреди лба, проникает во все тайны и разрушает все, что не истинно. Вишна и Шива точно не сидят без дела!

Индуизм уже три тысячи лет основывается на нескольких главных мыслях. Мы движемся в постоянных поисках истины и равновесия – дхармы.

Мы в ответе за нашу карму, которая складывается из суммы наших поступков во всех наших земных жизнях. Так что лучше быть добрым, чтобы получить сансару, новое воплощение души, в высшую касту, для лучшей жизни. Я задумываюсь – что же я такого могла нахимичить в предыдущей жизни, чтобы вляпаться в такое дерьмо…

Хотя официально они отменены, касты существуют, потому что они – неотъемлемая часть индуизма. В этом главная загвоздка, противоречие этой так называемой демократии. Они образуют жесткие и кодифицированные социальные группы, границы которых можно пересекать с большим трудом.

Брахманы – каста священников и мудрецов, по легенде, они вышли изо рта великого творца Брахмы; кшатрии, благородные воины, вышли из его рук; вайшии, торговцы, ремесленники и землепашцы, вышли из бедер; и, наконец, судры, самая низшая каста, каста слуг, выскочили из ступней Брахмы. Но бывает и хуже: это «неприкасаемые», или парии, мужчины и женщины вне всяких социальных групп, исключенные из какой-либо касты, которые предназначены для исполнения самых грязных работ, они должны убирать отходы, трупы, грязь. К «неприкасаемым» нельзя приближаться, потому что они нечисты, даже тень их не должна ложиться на брахмана.

Я читаю и сразу же испытываю сочувствие к двумстам париям, миллионам людей, выброшенных из жизни.

Не так давно люди отказывались даже пить из одного стакана с ВИЧ-инфицированным, дотрагиваться до него, жать ему руку, целовать в щеку. Некоторые подумывали о том, чтобы их изолировать. Я откладываю путеводитель, жду, пока схлынет возмущение, и задумываюсь. А теперь – все ли готовы пить из одного стакана с ВИЧ-инфицированным? Чтобы отвлечься, наблюдаю за Лили, которая совершенно перестала обращать на меня внимание и окончательно перевела своего соседа в касту «касаемых» и даже «тискаемых». И похоже, это его полностью устраивает.

Ночью, когда тяжелая тишина опускается на замерший самолет, меня охватывает тревога при виде того, как на маленьком светящемся экране передо мной возникают данные о высоте полета: «10 000 метров»…

Десять километров ледяного воздуха прямо под моим сиденьем, между мной и землей. У меня впечатление, что в любой момент эта огромная летающая масса, которая не опирается ни на что, может сорваться и рухнуть вниз, пролетев десять самых длинных километров в моей жизни… Дыхание мое становится чаще, прерывистей, я не решаюсь разбудить Лили, которая дремлет, нежно склонив голову на плечо молодого человека. Роюсь в косметичке с лекарствами и сразу засовываю под язык таблетку ксанакса. Мне удается успокоиться и вернуться к чтению.

Буддизм вышел из индуизма. Будда – индийский принц королевской крови, который «проснулся» – отсюда его имя – на севере Индии в пятом веке до нашей эры. Буддизм проповедует отмену каст, вот и прекрасно. После того как он встретил нищего больного старика, а потом умершего, Будде открылись четыре Истины, которые я комментирую в тишине:

– Всякая жизнь предполагает неудовлетворенность и страдание, – согласна.

– Страдание рождается из желания, из привязанности, – я страдаю от любви.

– Прекращение страданий возможно — отличная новость.

Чтобы идти к просветлению, достичь нирваны, есть путь, срединный путь, состоящий из справедливости, любви, лишенной страсти, и уважения к жизни.

Потом идет моя Тара, о, это мой личный ангел, мое единственное божество, мать всех будд, единственная могущественная и великолепная буддийская женщина. Ее имя означает «небесная звезда» или «освобождение». Она бывает разных цветов. Зеленая – самая почитаемая, она обладает высшей властью отводить все опасности. Моя дочь верна своей легенде. У нее всегда ровное настроение, ничто не может изменить ее улыбку, она не хочет спать в своей постели и все время липнет ко мне. И я разрешаю ей это делать, несмотря на все запреты педиатров. Ночью, под простыней, ее рука ищет меня, она хочет защитить меня. Когда мы с ее отцом выбрали имя, мы не знали его буддистскую символику. Тара для нас ассоциировалась только с «Унесенными ветром», это была земля авантюристки Скарлетт О'Хара, земля обетованная. Я закрываю книгу, мечтаю, медитирую, погружаюсь в дрему…

Любить не страдая, не мучиться беспрестанным желанием, стремиться к доброте, очищаться, найти равновесие, безмятежность и… спать. Чтение успокоило меня, и ксанакс начинает действовать в полную силу. Я засыпаю в воздухе, далеко от твердой земли, плывя в своих новых мыслях, став чуть легче и чуть спокойней.

Прилетев в Дели, моя Лили и Адам – даже имя у него красивое, шепчет она мне на ухо, – обмениваются телефонами. Нас ждет машина, присланная отелем.

Индия – огромное потрясение. Я сразу же чувствую себя без сил от влажной жары начинающегося вечера.

– Май-июнь – это самое горячее время года, я это в твоем путеводителе прочла, скидок зря не делают, – иронизирует Лили.

– Спроси на всякий случай у водителя, нормальна ли такая температура. Представляешь, если так будет все десять дней? Я уже вся взмокла.

Лили свободно говорит на двух языках, мой же английский заслуживает улучшения на ближайших голливудских съемках.

Водитель категоричен: «Yes, normal». Потом добавляет: «Monsoon soon!»

– Что он сказал?

– Скоро муссон.

Спускается темнота, и все силуэты сливаются. С автострады пригород Нью-Дели похож на любой пригород мегаполиса, тянущийся бесконечно. Никаких узнаваемых признаков этой уникальной страны, кроме плотной заселенности и анархического нагромождения всяческих жилых построек, захвативших пространство. Я чувствую настоящее возбуждение и еще боязнь. В зарождающейся ночи небо быстро затягивается тучами.