Читать книгу "Эмоциональная жизнь мозга - Шерон Бегли"

В другую группу людей, больных депрессией, попадают те, кто не улавливает контекст (аспект чувствительности к ситуации). Им трудно регулировать свои эмоции в соответствии с ситуацией. Например, если они ведут себя настороженно и робко в нестандартных ситуациях или в кругу незнакомых людей (что вполне нормально), есть вероятность того, что они перенесут это отношение на знакомые ситуации и всегда будут настороженными и застенчивыми. Люди этого эмоционального типа ведут себя официально и сдержанно как с семьей, так и с друзьями. Это мешает им получить вознаграждение от социальных взаимодействий, что и приводит к депрессии. Еще одно проявление непонимания социального контекста: руководитель обращается с вами так, как будто вы все делаете неверно. Часть времени он критикует вас за множество бессодержательных разговоров с клиентами; другую часть времени, когда вы уже подавили свою болтливость, он ругает вас за чрезмерную лаконичность. Неудивительно, что вы постоянно на взводе, уверенные в том, что в любом случае примете неверное решение. Если вы испытываете трудность при согласовании своих эмоций и социального контекста даже тогда, когда находитесь дома или среди друзей, вы захотите уйти от этой ситуации из-за беспокойства, так как побоитесь сказать что-то лишнее. И это может стать причиной депрессии. В этой подгруппе больных депрессией при помощи МРТ было обнаружено, что их гиппокамп меньше, чем у здоровых людей. Что логично, ведь гиппокамп – основная область мозга, участвующая в обработке контекста.

Третья подгруппа пациентов с депрессией – те, кто совершенно не способен поддерживать какие-либо положительные эмоции, неважно, воодушевление это, счастье или надежда. В отличие от здоровых людей, которые получают хорошие новости с самого утра (друг дарит билет на концерт, когда все билеты уже распроданы!) и чувствуют эмоциональный подъем еще несколько часов спустя, для этих людей не характерны воспоминания о приятных чувствах. Они относятся к негативному полюсу аспекта прогнозирования будущего; их неспособность поддерживать положительные эмоции означает, что они никогда не смогут насладиться всеми приятными моментами жизни. Многие из этих пациентов медленно восстанавливаются в аспекте устойчивости к внешним воздействиям. (Так происходит не со всеми; эти два аспекта не зависят друг от друга.) Многие из тех, кто не способен удержать положительные эмоции, быстро восстанавливаются после неприятных событий, в то время как другие, которые отлично справляются с поддержанием эмоций на высоком уровне после получения положительного опыта, медленно восстанавливаются после неудачи. Двойной удар – неспособность поддерживать положительные эмоции и избавляться от неприятных эмоций вследствие какого-либо происшествия – верная дорога к депрессии.

Депрессия и аспект прогнозирования будущего

Последняя группа – те, кто испытывает трудности в сохранении положительных эмоций – и стала объектом моего исследования депрессии. Любопытно, что очень мало опытов было направлено на вопрос обработки эмоций у пациентов с депрессией, хотя считается, что депрессия – это эмоциональное расстройство и расстройство настроения. На мой взгляд, это отражает отношение в духе «это не моя работа» как в психиатрии, так и в психологии. Психиатрия не изучает нормальные эмоции, в частности положительные. Психология их изучает, но те специалисты, которые уделяют внимание нормальным эмоциям, редко взаимодействуют с теми, кто сосредоточен на психопатологиях. В результате было проведено крайне мало исследований патологий в процессах, которые генерируют и поддерживают положительные эмоции. Вот тогда я и погрузился в это дело сам.

В одном из моих ранних исследований, описанных в главе 4, мы показывали одно-двухминутные куски комедий добровольцам, больным депрессией, и здоровым людям из контрольной группы, намереваясь вызвать эмоции счастья. К моему большому удивлению, сразу после просмотра видеороликов люди с депрессией докладывали примерно о том же уровне положительных эмоций (счастье, удовлетворение, энтузиазм) по пятибалльной шкале, как и здоровые участники эксперимента. Люди в состоянии депрессии так же, как и здоровые, способны к положительным эмоциям.

Годами позже я вновь обратился к необработанным данным этого исследования, до сих пор обеспокоенный тем, что оно, на мой взгляд, оказалось не соответствующим ожиданиям. К тому моменту моя работа над эмоциональными типами столкнулась с тем фактом, что люди могут различаться по длительности сохранения положительных эмоций. Это стало основой для аспекта прогнозирования будущего с его крайностями позитивного типа (те, кто способен поддерживать пламя счастья горящим) и негативного типа (у кого огонь радости быстро гаснет из-за неожиданного ливня). Поэтому я рассмотрел старые данные более тщательно, уделив особое внимание выражениям лиц участников, что позволяло получить информацию об их эмоциональном состоянии. На этот раз я увидел, что хотя пациенты с депрессией демонстрировали неожиданные проявления счастья в ответ на комедийные ролики, они были не в состоянии удержать эту эмоцию. Выражение лица, вызванное положительными эмоциями, у больных депрессией быстро исчезало (по сравнению с медленно исчезающими эмоциями у здоровых людей).

Дебра, пациентка с депрессией, которая участвовала в одном из наших исследований, уловила сущность этой характерной особенности, когда описывала свои ощущения от обеда со своей хорошей подругой. Когда Дебра приехала в гости и поздоровалась с хозяйкой, она почувствовала прилив искреннего счастья. Но когда все сели за стол, ее чувства начали исчезать: изначальное ощущение счастья испарилось, и она ощущала, как черная пропасть депрессии раскрывается перед ней. К тому времени, как подали главное блюдо, она уже не чувствовала вкуса еды и едва могла съесть хоть кусочек. Она не получила ни капли удовольствия ни от общения с другими гостями, ни от еды и хотела сбежать с вечеринки как можно скорее.

Что же происходило в мозге Дебры во время этого сильного сдвига в настроении? В недавнем эксперименте, упомянутом в главе 4, мы обучили пациентов с депрессией и здоровых людей из контрольной группы выполнять то, что называем когнитивной переоценкой. Этот метод основан на мыслях о раздражителе (мы показывали испытуемым изображения, отобранные для пробуждения ощущения счастья) в таком ключе, чтобы усилить эмоциональный отклик, который он вызывает. В случае с вызывающими счастье изображениями, например, мы просили участников представлять, что радостные события, которые они наблюдают на фотографиях, произошли с ними или с их любимыми. Когда участники эксперимента видели изображение улыбающейся матери, обнимающей смеющегося ребенка, они должны были представить себя или кого-то из близких на этом месте. Как только они поняли принцип работы когнитивной переоценки, мы отправили участников в камеру МРТ и представили их вниманию семьдесят два подобных изображения, по одному за раз. Мы попросили добровольцев сознательно усилить эмоциональную реакцию.

Во время показа первой половины фотографий реакция головного мозга была практически идентичной у больных депрессией и здоровых людей. В обеих группах активность возрастала в прилежащем ядре – отделе мозга, отвечающем за положительные эмоции и мотивацию. Эта область усеяна рецепторами для восприятия нейротрансмиттера допамина (участвует в мотивировании человека к достижению целей и получению вознаграждения) и рецепторами для восприятия эндогенных опиатов (молекул удовольствия и других позитивных эмоций). Но во время просмотра второй части слайдов модели деятельности мозга изрядно различались. У здоровых пациентов уровень активности в прилежащем ядре оставался высоким. На самом деле реакция возрастала со временем, как будто опыт по подзарядке эмоций счастья укрепил позитивную обратную связь. Но уровень активности в прилежащем ядре у пациентов с депрессией существенно снижался. Они были неспособными поддерживать свои положительные эмоции – так же, как Дебра не могла удержать свои. Вот что происходило в мозге Дебры, когда ее изначальное ощущения счастья и вовлеченности в события исчезло: активность в прилежащем ядре быстро упала.