Читать книгу "Тени возвращаются - Линн Флевеллинг"

— Ты отлично выглядишь! Позволь-ка мне для начала взять капельку твоей крови, — Ихакобин был сегодня в отличном расположении духа, и Алек подумал: не связано ли это как-то с этим таинственным посетителем?

Алек смущенно подставил палец, чувствуя на себе всё тот же пристальный взгляд незнакомца. Ихакобин сделал укол и повторил обычный трюк с кровью. На сей раз пламя было ярко синим и не гасло в течение нескольких секунд. Он снова заговорил с посетителем, оставшись, видно, очень довольным. Удовлетворившись, мужчина откланялся и вышел вон.

— Превосходно! Даже лучше чем я мог предполагать, — воскликнул Ихакобин.

Алек не был уверен, идет ли речь о цвете пламени или же о реакции посетителя на это.

— Позвольте узнать, илбан, кто был тот человек?

— Это, мой юный друг, был Герцог Тэрис Урган, кузен и наместник Верховного Владыки. Он тут интересовался нашими с тобой успехами. И должен сказать, мне удалось его порадовать, — он взял Алека за подбородок и поближе рассмотрел его лицо, поворачивая его вправо и влево: — О да, гораздо лучше, чем я ожидал. И осмелюсь утверждать, что твоё самочувствие также превосходно.

Восторг алхимика насторожил Алека. Что такого увидел Ихакобин, что доставило ему столько радости? Алек сразу вспомнил тех, кто оставил свои имена на двери. Они тоже когда-то видели блеск в глазах этого человека?

— Надо же! Мы сегодня серьёзны? — Ихакобин взял полированное металлическое зеркало с одного из столов и поднес к лицу Алека: — Посмотри-ка, что я сделал для тебя, мальчишка, и прояви хоть капельку благодарности.

Алек бросил лишь один взгляд, но у него перехватило дыхание: в отражении он увидел незнакомца, поразившего его. Вместо того, чтобы быть бледным из-за нехватки мясной пищи, он был румяней обычного. Глаза казались ещё ярче, а волосы, хотя и давно не мытые, сияли ярче золота. Но изменилось не только это. Теперь он выглядел определенно, как самый настоящий фейе, словно и черты лица его стали иными.

— Я не понимаю! — он, не смея дышать, коснулся своей щеки в суеверном страхе: — Что Вы сделали со мной, илбан?

Ихакобин протянул ему очередное лекарство, но Алек стиснул коленями кулаки и покачал головой: — Почему я так изменился?

— Ну не так уж и изменился, и ни малейшего вреда, как я и обещал. А я — человек слова, Алек. Теперь будь умницей и выпей вот это, только не торопясь. Это слишком ценное средство, чтобы пролить хоть каплю.

— Нет!

Он знал, что это бесполезно, но все равно сопротивлялся, когда стражники схватили его и зажали ему нос. Ихакобин протолкнул кожаную трубку в его горло и влил содержимое чаши. Они держали его, пока он не проглотил всё до последней капли, затем бросили на колени перед Ихакобином.

Алхимик покачал головой, цепляя серебряный амулет к ошейнику Алека:

— Я должен бы высечь тебя, но я слишком доволен твоими успехами.

— Что Вы сделали со мной? — настойчиво повторял Алек, ощущая во рту сладковатый привкус лекарства.

— Все, что я делаю, Алек, направлено на очистку, насколько это возможно, ауренфейской части твоей крови от человеческой заразы, доставшейся от одного из твоих родителей. Я не могу удалить её полностью, и эффект будет длиться лишь пока действует настой, но в данный момент ты — фейе, и гораздо больше, чем когда-либо в своей жизни.

Алек снова втиснул кулаки меж коленей, борясь с искушением наброситься на него. Заразы?! Да его отец — его человеческий отец — был единственной семьей, которая когда-либо у него была! Он быть может и заплакал бы при мысли о том, что теряет ту последнюю ниточку, что связывала его с отцом, но решил, что не доставит этим негодяям такого удовольствия снова. Вместо этого он прикрыл глаза и склонил голову.

Играй свою роль, Алек. Играй до конца.

— Простите меня, илбан. Это было так неожиданно. Я… я просто был не готов.

К его удивлению, Ихакобин подошел к кузнечному горну и снял котелок, гревшийся на крюке над огнем. Он налил кипяток в две чашки, одну из которых вручил Алеку, усадив его на низенький табурет. Сам Ихакобин сел в кресло рядом и сделал глоток. Алек втянул ноздрями пар. Пахло добрым крепким чаем, не более.

— Свою дневную дозу ты уже получил, — заверил его алхимик. — Это чай из южного Ауренена, самый лучший в мире. Посмотри, я и сам с удовольствием пью его.

Алек осторожно сделал глоток, затем другой. Святая Четверка, он не пробовал хорошего чая почти столько же, сколько и мяса! Это было восхитительно: приятное тепло разлилось по его телу, а вместе с ним нахлынули мысли о доме.

— Спасибо, илбан, — сказал он, и впервые сделал это от души: — Однако, я удивлен. Вы пьете ауренфейский чай?

Ихакобин на это улыбнулся:

— Тебе, конечно, известно, что многие кланы ведут с нами торговлю, причём не одно столетие. Виресса, например. Улан-и-Сатхил и я отличные компаньоны.

Алек замер, не донеся чашку до рта. Они с Серегилом уже имели опыт общения с главой клана Виресса во время переговоров Клиа в Ауренене. Улан был скользким, безжалостным типом, из тех, что вряд ли могли простить им их роль в разрушении монополии Вирессы на ауренфейскую торговлю с Тремя Государствами.

А не намек ли это на того, кто предал нас? Что такое — выждать один год — для ауренфейе, ведущих счёт на столетия? Возможно всё, что должен был сделать Улан, это дождаться момента, когда они возвратятся в Ауренен. А их миссия не была тайной.

— Что-то не так с твоим чаем? — поинтересовался Ихакобин.

Алек покачал головой и сделал ещё глоток ароматного напитка, позволяя ему перебить слабый привкус лекарства.

— Мир велик, Алек, и я думаю, что ты за свою недолгую жизнь увидел лишь его малую часть. О моей стране тебе рассказывали всякие небылицы.

"Мне рассказывали про ваших рабов", подумал Алек, но мудро придержал язык за зубами.

— И тебе ведь ничего не известно об алхимии, не так ли? Не хотелось бы узнать больше?

— Да, илбан, — с готовностью ответил Алек, хотя мотивы его были не теми, о которых, вероятно, подумал Ихакобин.

Ихакобин снова наполнил обе чашки.

— Алхимия — это искусство управлять разумом, содержащимся во всяком веществе. Имея достаточно опыта и знаний, алхимик может совершать величайшие превращения.

— Например, из свинца делать золото? — усмехнулся Алек.

— Это, конечно, одно из самых популярных применений, в принципе, единственное, на что способны самые безыскусные из нас, и то, на что не станет тратить время ни один серьезный алхимик. Нет, мы ищем более глубокое — духовное — преобразование, лекарство против внутренней дисгармонии индивидуума и мира в целом.

Он указал на сложный агрегат из стеклянных судов, бурливший сегодня на атаноре. Сосуды были пузатые, соединенные отводами трубок, с носиков которых падали капли, собираясь в конечном итоге в небольшом, трехногом котле, покрытом непонятными символами.