Читать книгу "Поступь инферно - Карина Вран"

Поджав губы и распрямив плечи, Хэйт направилась к аукционному дому, но перед самым его порогом скомандовала:

— Выход!

Даже самое лучшее решение может оказаться ошибочным, если в спешке пропустить какую-то мелкую деталь. Например, условия возврата предмета, если он не был выкуплен в установленный срок. Или точный размер ставок в прежних торгах, связанных с пергаментами.

Вероника заварила кофе в турке, медленно выпила, вгляделась в кофейную гущу на донышке.

— И почему у меня нет дара ясновидения? — задумчиво сказала она, поднимаясь.

Следовало поторопиться: в игре оставались напарники, которым она обещала помочь. Мелкая же шум поднимет до небес, если удумает, что ее бросили…

Изучение официального сайта, форумов и пары "левых" источников, подсказанных поисковиком, дало не так много новой информации. Вероника нашла еще три любопытных (на первый взгляд) портала, но два из них были платными, а третий требовал регистрации с указанием ФИО, телефона и прочей информации, коей девушка разбрасываться не желала.

Итого, получалось: аукцион мог длиться от одного до десяти дней; если лот не продавался, предмет возвращался владельцу без взыскания комиссии. Такая безмерная щедрость подивила Веронику, но это был не первый раз, когда "широкие жесты" корпорации производили на нее такое впечатление.

По практике же предыдущих аукционов с очень дорогими лотами (шило в мешке не утаить, так и крупные суммы, проходящие по официальному каналу, не спрятать от обсуждений), всякий раз начальная ставка была высока, а срок — мал (до трех дней). Вероника понимала цель выставлявшего: создать ажиотаж, чтобы у покупателей времени не было "на подумать".

— Хм, — поморщилась она. — Знания не больно-то и приросли… Ладно, пляшем от того, что есть.

Оказавшись на том же месте — у порога аукционного дома вольного города Велегарда, Хэйт, не медля, прошла в часть здания, в которой торги шли за вечнозеленые. Точнее, не совсем за них, продажа происходила по чуть усложненной схеме: со счета покупателя списывалась требуемая сумма, переводилась в особую игровую валюту — green grossus[16], зеленый грош (для понимания всей иронии названия нужно было немного побаловаться историей "гроша"). Гроши эти никто из персонажей в руках не держал, все операции с ними проводились без вмешательства игроков, покупка оплачивалась, и сразу по факту продажи гроши конвертировались в валюту реального мира, а именно — вечнозеленые.

К чему все эти "танцы" с валютами, Хэйт не понимала, но ее мнение на сей счет так-то никто и не спрашивал.

Людей (и нелюдей) в этой части аукциона было немало, причем одет народ был весьма качественно, а то и щегольски. "Давайте, богатые мальчики и девочки, растрясите кошельки для меня", — с ехидством подумала Хэйт, подходя к "специально обученной" неписи.

Спустя десять минут адептка покинула здание с чистой совестью, жетоном аукционного дома (неуничтожимым и непередаваемым) и широкой улыбкой. Выставляя пергамент, она все сделала не "по учебнику", и срок проставила максимальный, и стартовую цену "ниже плинтуса", но отчего-то Хэйт была уверена, что дело "выгорит" наилучшим образом.

Уверенность испарилась через пару-тройку шагов. На скамеечке под раскидистым деревом, сплошь покрытом бледно-розовыми цветами, сидел, закинув ногу на ногу, мужчина невзрачнейшей наружности в томатно-красном беретике.

Хэйт сбилась с шага, резко затормозив. В голове шквальным ветром проносилось: "Откуда он взялся? Он меня узнал? Что ему известно обо мне? Что мне делать?!"

"Беретик", улыбнувшись непринужденно, помахал ей ручкой. "Да какого… он себе позволяет?! Я что, бояться его должна?" — внезапно взбеленилась адептка, набрала воздуха полную грудь, чтобы вызвать на беседу "доверительного характера" подозрительного этого товарища.

Толчок в спину сбил все планы: игрок, вышедший из аукционного дома после Хэйт, то ли задумался о высоком, то ли по жизни ворон ловил, но в результате врезался в адептку.

— Ты! — Хэйт развернулась, но тираду, так и рвавшуюся с губ, не озвучила.

— Простите, — чинно извинился игрок, отступая на шаг в сторону.

Девушка помотала головой.

— Ничего…

Занял этот обмен словами и взглядами от силы секунд тридцать. Но когда Хэйт повернулась обратно, на скамье было пусто. Она подбежала к скамейке, повертела головой в поисках, даже ощупала сиденье и спинку…

— Не могло же мне примерещиться? — ноги ее подкосились, она рухнула на скамеечку. — Или могло?..

Перед самым ее носом затрепетали полупрозрачные крылышки феи. Хэйт протянула руку, в которую незамедлительно упал свиток. Маленькое летучее создание перед тем, как рассыпаться искрами, притронулось ручкой к большому пальцу адептки, будто сочувственно. "Дожили: феи, недавно за волосы дергавшие, жалеют!" — Хэйт выдавила из себя слабое подобие улыбки.

Письмо было от Рэя, но казалось эдаким "лоскутным одеялом", собранным из реплик всей компании. Ее понемножку и журили за отсутствие на "общественно-грибных работах", и выражали надежду, что с ней все в порядке (мол, кое с кем чуть инфаркт не случился, когда "их ушастая" выпала из игры). Сообщали, что ждут ее в "Ворожее и осле", харчевне в Миттолисе (Барби-де возжелала пощупать чучелко говорящее).

— До чего же они все милые, — проговорила Хэйт, поднимаясь со скамьи, улыбаясь уже вполне естественно.

До Миттолиса настроение продержалось, и до порога харчевни — тоже. Но вот при виде чучела и сощуренных зеленых (ведьминых!) глаз хозяйки заведения словно бы кольнула в спину адептки игла беспокойства: ежели не привиделось Хэйт явление "беретика", то тот толчок, заставивший ее обернуться — а не для того ли он был, чтобы типчик в берете успел озвучить команду на логаут[17]?

— Пар-р-ршивец, — вполголоса ругнулась Хэйт, подразумевая то ли толкнувшего, то ли дядьку в томатном берете.

— И-а-а!.. — обиженно отозвался ослик.

— Что-то не по нраву гостье? — подоспела ворожея с подносом.

Хэйт уверила женщину, что все отлично, а харчевня ее так хороша, что из другого града к ней путники устремляются. Заодно и чучело ослиное потрепала по загривку — примирительно.

— Эй, баба-бафф! Чего встала, как корова в новом стойле? — через весь зал пронесся выкрик орчанки. — Двигай к нам!