Читать книгу "Печенеги, торки и половцы - Петр Голубовский"

Битва Игоря Святославича с половцами. Иллюстрация В. А. Фаворского к «Слову о полку Игореве»

Нельзя не согласиться с мнением М. А. Максимовича, что даже и после нашествия татар Русь киевская и переяславская не подверглись окончательному запустению[437]. Это доказывается тем, что мы находим в XVI в. существующими те же самые города, какие были и в дотатарскую эпоху. Так «Книга Большого Чертежа» указывает на Суле Буромлю, Горошин, Лукомль[438]. Если местность окончательно лишается своего населения, то не могут удержаться те же самые названия поселений, что были за несколько веков перед тем, как снова данная область начала заселяться. Предание может держаться только при непрерывном преемстве населения, при такой же передаче его из уста в уста. Отчего, например, мы в той же местности имеем много городищ безыменных. Считая их остатками древних городов, мы должны, очевидно, думать, что население их в неизвестное для нас время окончательно оставило свои пепелища. Мы видим иногда города, основанные вновь на старых городищах, но уже с названиями совершенно новыми. Несомненно в таких случаях, что старое население в давнюю эпоху покинуло свой древний город, памятником которого осталось городище без названия. Новые поселенцы не знали и не могли знать названия этого прежнего поселения и окрестили свой город новым, своим именем. Стало быть, где только мы видим прежние, старые названия местностей, мы имеем полное право думать, что преемственность населения данной местности не прекращалась. Вот почему мы вполне разделяем мысль господина Срезневского, что задолго до усиленной колонизации были русско-славянские поселенцы в южных степях и память о степях, знакомство с местностью юга не прерывались[439].

Мы должны признать, что и население Посулья не было окончательно уничтожено, а только сделалось крайне редким, удержалось в трудно доступных местах, лесных и болотистых[440]. Как бы ни было, Переяславское княжество было страшно обессилено. Мы раньше говорили, что нет никакой возможности точно провести границу Переяславской области с кочевниками. Мы приблизительно только можем сказать, что в лучшую пору для Переяславского княжества границы его на востоке и юге омывала река Сула; на западе и частью юге пределом ему служили берега Днепра. Но, несмотря на то, что «снесение» посульских поселений относится к семидесятым годам XII в., мы, например, встречаем такие факты. В 1155 г. половцы являются на мир и располагаются на берегах Супоя. В 1140 г. они проникают еще далее, именно к Малотину[441]. Да и Канев, около которого собирались обыкновенно обе стороны на мир, лежал далеко вглубь от намеченных нами границ. Провести границы сообразно указанным фактам препятствует существование южнее их тех городов, о которых мы уже говорили (Песочень, Дмитров, Желни, Переволока).

На основании этих противоречивых фактов приходится или видеть в выборе этих местностей для мирных переговоров новый пример нетактичности русских князей, а это мы видели и раньше, или сделать несколько иное предположение. На основании отрывочных и летописных известий можно указать местности, которые были заняты кочевыми племенами, родственниками половцев, торками, поселенными в пределах Переяславского княжества русскими князьями. Еще в 1055 г. мы видим поселения их около Воиня. Затем в 1080 г. летопись говорит: «заратишася торци Переяславлестии на Русь»[442]. Очевидно по самому известию, что они были уже в известном подчинении у русских князей и кочевали где-то около Переяславля. Под этими торками переяславскими разумелись те, которые жили около Воиня, а также и занимавшие местность около Баруча, как это мы сейчас увидим. Кочевья этих союзников Руси занимали на юге Переяславской области пространство между Воинем и Зарубом, ибо под 1105 г. мы находим в нашем источнике такое сообщение: «пришед Боняк зиме на Зарубе и победи торкы и берендее»[443].

Можно предположить, что поселения их простирались и далее на юг, до рек Супоя, Сулы. Тогда укрепления Песочное, Горошин, Буромлю, Желни нужно рассматривать как передовые, служившие для наблюдения над степью и удержания в повиновении этих торков, не особенно надежных союзников Руси. Стало быть, уже и в XI столетии здесь произошло отступление славянского населения, оно не занимало уже этих местностей сплошь, а задерживалось только в укрепленных пунктах, которые нами указаны. Может быть, конечно, существовали и другие городки на этом пространстве, не упоминаемые летописью. Границы же действительные, до которых простиралось сплошное население Переяславской области, приходится сильно сузить. Они шли от впадения Трубежа в Днепр, где стоял некогда город Устье, затем вверх по Трубежу. Поворачивая к востоку, граница шла валами до реки Супоя. Передовым городом к югу от валов и был Воинь, теперь Воиницы[444]. На пограничность его указывают следующие факты. В 1079 г. Роман Святославич с половцами дошел только до Воиня и здесь остановился. В 1110 г. Святополк, Владимир и Давид двинулись на половцев, дошли до Воиня и воротились. В том же году половцы, пришедши к Воиню, отступили[445]. Таким образом, это был наблюдательный пункт, укрепление, следившее за движением на юге от валов. Дошедши до Супоя, приблизительно от Городища, граница шла к северу по берегам упомянутой реки. Чтобы наметить ее далее, мы должна сначала признать гипотезу, принимаемую учеными относительно одной местности. Под 1140 г. мы читаем: «того ж лета прииде половецьская земля и князи половецьскии на мир, Всеволод ис Киева, Андрей ис Переяславля, к Малотину и створиша мир с ними»[446]. Если Малотин не что иное, как теперешние Малютенцы, то в таком случае мы имеем право вести рубеж от Супоя до реки Оржицы, затем берегом последней до ее впадения в Сулу. На левом берегу Оржицы и находился Малотин. Ниже его, на том же берегу, мы находим городище. Потом граница шла вверх по Суле и соединялась с рубежом северским у ее верховьев.