Читать книгу "Зубная фея летает на зубной щётке - Евгений Енин"

Медвежонок, не выпуская Янку из объятий, поднялся на задние лапы.

– Трма. Охраать, – повторил он команду.

Янка попыталась вывернуться из мягких лап, но лапы сжались, перестав быть мягкими. Медвежонок сдавливал ей живот, не давая дышать.

– А! – выдохнула Янка остатки воздуха из лёгких и забила ногами.

Медвежонок, пошёл, раскачиваясь, ноги Янки не доставали до ворса ковра, покрывавшего пол в детской, а в детской он был высокий, феям по колено. В глазах у неё потемнело, в этой темноте запрыгали красные искорки. Она ещё раз попыталась разжать медвежьи лапы, чтобы вдохнуть, у неё ничего не получилось. Она успела заметить ещё несколько игрушек, идущих к ним, и потеряла сознание.

Очнулась Янка в банке из-под кофе.

В жестяных стенках пробиты дырочки, для воздуха. На полу даже тряпочки нет. Левые бедро и плечо болели, видимо, её просто бросили внутрь и закрыли крышку. Такую крышку руками не открыть, если плотно сидит. Надо чем-то подцепить, ножом или ложкой. Причём, снаружи. Янка так делала, когда была большой, в Москве. Сейчас до крышки даже не допрыгнуть. В дырочки пробивался свет, синий от штор. Янка легла на спину, подложив руки под голову, и смотрела на стенку банки, как на звёздное небо.

Марк избавился от королевы. Он теперь король Марк. Её друзья в тюрьме. Она тоже. Игрушки оживают днём. А Марк ими командует. Что он говорил про замену? Там, на форточке? Свите найдётся замена? А ещё той ночью, когда Янка вышла из домика в шкурке пингвина, игрушки собрались перед дворцом, а Марк им что-то кричал. Что же он… Ещё не время? Ещё рано? Да, что-то такое. А сейчас, получается, не рано, сейчас пора. Вот, значит, какая замена свите. Вот кто оживил игрушки.

Янка на мгновение порадовалась тому, что она сейчас в плотно закрытой банке, а не в квартире, где игрушки бродят средь бела дня. Вздохнула, повернулась на бок.

Ой, этот бок болит! Она перевернулась на другой.

Попыталась представить, что Марк с ней сделает. Назначит на самую-самую жалкую работу? Отдаст игрушкам? Самое простое – ничего не делать, оставить её в этой банке и всё. Даже если её выпустят, о возвращении домой лучше забыть. Она навсегда останется в фейской квартире.

Думая о том, как долго продлиться это «навсегда» Янка заснула на мокрой от слёз жести.

Проснулась от голода. И ещё от чего-то. От шороха. Кто-то шуршал снаружи. Дырочки в стенках банки угадывались с трудом, значит, наступила ночь. Янка приподнялась на локтях. Левый локоть болел. Что-то звякнуло по жести. Скрежет, глухой стук. Похоже, кто-то свалился на ковёр. Снова шуршанье. Снова скрежет. Скрипнула крышка. Жесть брямкнула, прогнувшись. Кто-то залез на банку. Судя по звукам, под край крышки что-то пытались просунуть. Значит, за ней пришли. Если игрушки начали ходить днём, страшно подумать, на что они способны ночью. Янка отползла к стенке, села, обняв колени руками, глядя вверх. В спину кололи острые края пробитой снаружи дырки. С громким чпоком крышка отлетела, шурша, покатилась по ковру. В круглом отверстии на фоне белого потолка показался чёрный силуэт. Игрушка. С рогами. Нет, с ушами. Длинными, они свесились внутрь банки, когда игрушка наклонилась.

С ушами? Длинными? Янка знала только одну игрушку с такими длинными ушами, она лично её распотрошила неделю назад.

– Янка? – глухим шёпотом спросил зайчик.

Она помедлила, потом шепнула:

– Да.

– Ура! Я сейчас.

Заяц исчез. Снова что-то грохотнуло по жести, и в отверстие банки спустился отрезок рельсов от игрушечной железной дороги. Готовая лестница.

– Вылезай!

Янка полезла навстречу зайцу.

* * *

Внутри зайца был Степан, это он её освободил.

Банку никто не охранял. Выбраться изнутри всё равно было невозможно, а снаружи – игрушки, или тот, кто ими командовал – неприятностей не ждали.

Янка вылезла по пластмассовым шпалам, и на этом же куске железнодорожного полотна они вдвоём со Степаном и улетели.

Пол под ними освещали зелёные всполохи от светящихся глаз: всю квартиру заполонили ожившие игрушки. Но они не слонялись бесцельно, не искали с кем поиграть, а что-то ломали, куда-то тащили, чем-то стучали и двигались куда уверенней, чем раньше.

Машка и Фёдор встречали Янку со Степаном у домика феи-крёстной. В лес игрушки пока не заходили. Машка держала старую зубную щётку как солдат ружьё, «на караул». Янка сама удивилась тому, как она обрадовалась, что её леталку нашли. Она успела подумать, что придётся подыскивать себе что-то другое вместо привычной зубной щётки.

– У него не одна тюрьма. Ты была в детской. А нас феи-придворные сунули под перевёрнутую сушилку для посуды, – рассказывал Степан, пока Янка ела. – Ну, ты видела на кухне, такая, из блестящей проволоки. – Янка кивнула. – Поодиночке похватали, леталки отобрали и туда запихали. Главного фея тапочек поставили охранять.

– Слушайте, а большие куда смотрят? У них столько всего перетаскали. Сушилка, кофе, и это не всё. Должны же они спохватится, что чего-то не хватает. – Машка подсунула возмущавшейся Янке ещё один кусок сыра. – Ага, спасибо, два дня ничего не ела.

– А нету больших, – объяснил Фёдор. – Они на дачу уехали, на три дня, праздники у них какие-то. Мы-то про это не думали, а Марку главный фей настенных календарей подсказал. Вот он и выбрал время.

Фёдор протянул Янке виноградину.

– Ой, спасибо. А как же вы – ой! – Янка облилась виноградным соком. – Фу, – она вытерла шею, – как вы сбежали?

– С феей-крёстной? – хмыкнул Степан. – Вот уж это было совсем несложно. Нас фей тапочек сам отпустил, – Степан улыбнулся, вспоминая, – она ему пообещала ноги поотрывать. Он пачку соли, которая сушилку придавливала, скинул, и улетел. Ну, мы и выбрались.

– А где, кстати, крёстная?

Янка, наконец, наелась, и сидела в старом кресле, вполне довольная жизнью. Сытая, на свободе и рядом с друзьями. Пусть и ночью, в лесу, в окружении злобных шустрых игрушек. Но по сравнению с банкой из-под кофе – просто рай.

– Уехала, – Машка пальцами босой ноги шевелила уши валявшейся на паркете заячьей шкуры. – Сказала, что займётся планом номер два, велела найти тебя и уехала на последнем поезде. Потом Марк приказал рельсы завалить и поезда с гномами не пускать. Сказал, что объявляет карантин.

– А станционный смотритель? Он же не пускает фей из квартиры на поезд?

– Ну, ты же знаешь, что в таких случаях говорит крёстная.

– Что вырвет ноги?

– Ага. Его как вентилятором сдуло, только фуражка осталась. Что за план-то? Ты же наверняка знаешь? – Машка вопросительно посмотрела на Янку.

Янка рассказала.

– И ты в это веришь?

– Нет, – Янка покачала головой, – не верю.

– И что делать будем? – Фёдор сел на пол, подоткнул под себя заячий мех – он, кажется, собрался ложиться спать.