Читать книгу "Тени прошлого - Александр Тамоников"

– Это ерунда. Но ты иди к нему. Мало ли что.

– Да сдался нам этот гяур!..

– Ты плохо понял меня?

– Хоп! Понял! – Санитар ушел.

Табрай вышел на террасу и прикурил сигарету.

Постепенно кишлак успокоился. Люди разошлись и легли спать. Только в сарае горела глиняная лампа. Рядом с дверью топтался охранник. Внутри с пленным находился санитар.

Табрай выбросил окурок, который прочертил огненную дугу в темноте, и вошел в дом. На террасе стояли его сыновья. Салах плакал.

Главарь прижал их к себе и сказал:

– Все хорошо. У Ламис просто закружилась голова. Идите спать и ничего не бойтесь. Все будет хорошо.

Вошла Халида.

– Ну и что? – спросил Табрай. – Ламис спит?

– Нет. Лежит, смотрит в потолок, молится.

– Почему ты ушла?

– Она попросила, да и вода нужна. Сменю полотенце.

– Я пройду к ней.

– Не знаю, стоит ли.

– Я отец, мне надо.

– Да, ты отец, тебе можно. Ступай, но лучше бы ты проведал дочь утром.

– Нет, сейчас.

– Поступай как знаешь.

Табрай зашел в комнату дочери.

Она лежала на матрасе в углу у окна, укрыта простыней, платок рядом.

Ламис перевела взгляд на отца и сказала:

– Хорошо, что ты пришел.

– Да, дочь, я с тобой. – Отец присел рядом с ней и спросил: – Что так напугало тебя, Ламис?

– Я не помню. Услышала только, что русский офицер покончил с собой. А потом темнота.

– Этого офицера завтра же не будет в кишлаке!

– Ты убьешь его?

– Если бы хотел убить, то не стал бы спасать. Нет. Я продам пленника Масуду. Помнишь его?

– Это такой страшный уродец?

– Лицо у него обожжено в бою. Масуд не уродец, он воин.

– Зачем ты хочешь отдать офицера Масуду? Он же ненавидит всех русских, мучает пленных, казнит страшной смертью.

– У него есть на то причины. Но этого офицера он не убьет. Два полевых командира Масуда в плену у гяуров. Скорей всего, он попытается обменять их на Козырева.

– А русские сделали из него предателя. Они расстреляют Мишу, – тихо проговорила Ламис.

– Тебе-то какое до этого дело? Был русский, и нет его. Вот как он отблагодарил нас. Я к нему по-хорошему, а что в ответ? Знал бы, убил бы его еще у Арби. Нет, пожалел.

– Ты не пожалел, отец. Он был нужен тебе.

– Ты не должна так говорить со мной.

– Прости. Я лежала и вспоминала маму. Ведь вы были счастливы?

Табрай вздохнул:

– Да, счастливы. Но почему ты вспомнила мать?

– А я ее никогда не забывала.

– К чему ты клонишь?

– Отец, ведь ты должен был жениться на девушке, которую тебе еще в детстве подобрал дедушка, так?

– Да, и что?

– Но ты привез из Таджикистана маму, пошел наперекор нашим обычаям.

– Не понимаю, почему ты говоришь это.

– Я не должна так поступать, знаю, что ты любишь меня и до сих пор не забыл маму. Ты не женился, хотя женщин, желающих выйти за тебя, было много. Значит, любовь – самое главное в жизни, да?

– Ламис, не надо ходить вокруг да около. Я вижу, что ты хочешь сказать мне что-то важное. Так говори.

– Хорошо. Скажу. Если ты продашь или убьешь русского, то я умру.

– Как? – повысил голос Табрай. – Это еще что за дела?

– Отец, я люблю его.

– Всевышний! – Табрай поднял руки. – Этого только не хватало.

– Да, все так. Я люблю этого мужчину и хочу быть его женой!

– Что это такое? Ламис? Какой он тебе муж? Это неверный, враг, который убил твоих соотечественников, людей, служивших мне. Его руки в крови наших собратьев.

– А как он убил их? Приехал в кишлак, вытащил мирных дехкан из их домов и хладнокровно расстрелял?

– Ты знаешь, как лейтенант убил моих людей.

– Знаю, Миша защищался. Это твои люди напали на него и солдат, которыми он командовал, и всех убили. Русский дрался с вами, защищал свою жизнь и честь.

Табрай поднялся, прошелся по комнате и пробубнил:

– Миша, значит? Напали, стало быть? Защищал жизнь и честь?

– А разве это не так, отец?

– У нас в стране война. Этого Мишу никто сюда не звал. Русские строят дороги, школы, больницы? А зачем нам все это? Мы жили по-своему, бедно, но счастливо. А что сейчас? Прихвостни Наджибуллы исполняют волю Москвы. Русские что хотят, то и делают. Слава Аллаху, недолго им осталось хозяйничать на нашей земле. Зимой следующего года они уйдут.

– Вот видишь? Русские сами уходят. А ведь могли бы остаться навсегда. Разве ты и твои товарищи смогли бы победить их?

– Это ничего не значит. Мы воюем. Это тоже причина того, что в Москве приняли решение о выводе войск.

– Тогда они отпустят и людей Масуда. Зачем отдавать ему Мишу?

Табрай выставил руки и сказал:

– Ладно. Я не отдам… Мишу. – Он ухмыльнулся. – Что дальше? Допускаю, что ты влюбилась в него, как я когда-то в твою мать, понимаю прекрасно, что это против наших законов. Но любит ли тебя этот русский? Об этом ты подумала? Насколько мне известно, у него в Союзе осталась невеста.

– Которую он никогда не увидит. Я на нее очень похожа.

– Это тебе Козырев сказал?

– Да.

– Он тут же забыл невесту и признался тебе в любви?

– Нет. Он помнит ее, сильно сожалеет, что так произошло. Только со мной ему становится легче.

– Но это не любовь.

– Ну и что? Для меня достаточно того, что я люблю. Пожалуйста, не разлучай нас.

– За что мне такое наказание?

– Дозволь мне выйти за него замуж.

– Как у тебя все легко, Ламис. А законы, обычаи?

– Но сам-то ты…

Табрай прервал дочь:

– Я мужчина. Мне было легче. Тогда мы жили без войны. Алия была мусульманкой. А кто Козырев? Офицер вражеской армии, неверный, воевал против нас. С чем мне идти к старейшинам? С этим? Да они быстрее вынесут твоему… Мише смертный приговор.

– Ты имеешь большую власть, отец. Тебя все уважают. Даже старики. Если захочешь, ты сможешь добиться разрешения на брак. Он примет нашу веру.

– Ты говоришь так, будто все уже решено. Козырев сможет принять нашу веру, забыть прошлое, жить по нашим обычаям и законам, жениться на тебе.