Читать книгу "Женское счастье - Елена Рахманова"

А утром Татьяне вновь пришлось зажить двойной жизнью, только не попеременно, как раньше, а одновременно. Внешне она вела себя как ни в чем не бывало – улыбалась, поддерживала ничего не значащие разговоры, занималась привычными делами, тогда как на душе непрерывно скребли кошки. Мерзкие создания, с острыми когтями, злющими прищуренными глазами и всклокоченной на загривке шерстью.

Дело шло к сентябрю, а значит, не за горами был и институт с его лекциями, экзаменами, студентами, которые год от года становились все проблемнее и непредсказуемее – самоуверенность и наглость росли соответственно доходам родителей, чего нельзя было сказать о знаниях. Усиленно занимая ум мыслями о предстоящей работе, Татьяна продолжала худо-бедно существовать днем. Ночами же приходилось совсем туго – она оставалась один на один со своей неустроенной жизнью. И ни единого лучика надежды!..

На соседнем участке строительные работы шли полным ходом. И новый дом уже приобрел заманчивые очертания загородного коттеджа, не чета их старой серой развалюхе. Но Татьяна не позволяла себе даже смотреть в ту сторону. А неделю спустя подготовка к ежегодному дачному событию прибавила ей забот и стала выматывать настолько, что она успевала лишь донести голову до подушки, благословляя усталость, как небесную благодать.

В последнее воскресенье августа справляли день рождения Анны Дмитриевны и устраивали пир на весь мир в масштабах конкретного дачного поселка. Причем сама виновница торжества трудилась больше всех, демонстрируя, на что она способна. Остальные были у нее в подмастерьях и на побегушках.

Вооружившись достославной «Кулинарией» выпуска тысяча девятьсот пятьдесят пятого года и собственноручными записями, Анна Дмитриевна составляла меню. Его обсуждение за вечерним чаем вызывало усиленное слюноотделение у слушателей. Затем закупались продукты, выбиралось по погоде место и прикидывалось, хватит ли посуды и того, на чем будут сидеть приглашенные.

В назначенный для торжества день небеса благоволили Татьяне. Накануне позвонил сын Павел и сообщил, что он только что прилетел и собирается на дачу. На робкий вопрос матери «Почему?» он неожиданно ответил: «Да как бы соскучился по тебе с бабушкой. Ты не поверишь, но даже твоих старушек вспоминал в этой чертовой Гватемале с умилением».

Она действительно не сразу поверила, но не тому, что Павлуша соскучился по ним – в глубине души Татьяна считала своего экстремального сына мальчиком тонко чувствующим и сострадательным, только не считающим нужным демонстрировать свои чувства, – а своему счастью. В такой трудный для нее момент рядом будет самый близкий, помимо мамы, человек. А раз так, то нечего распускать нюни: сына она вырастила, дерево посадила, и не одно. Ну а строить дома – не женское это дело. Так что можно считать жизнь состоявшейся!

В таком вот приподнятом настроении ехала она на шикарной «тойоте», – впрочем, по понятиям Татьяны, и «запорожец» был шикарным автомобилем, если ее на нем везли, – а в багажнике лежала большая коробка с подарком для Анны Дмитриевны. Все обитатели дачи скинулись и решили подарить виновнице торжества сервиз, который вот уже несколько лет та видела в сладких грезах на полках своего чешского серванта. Сервиз был столовый, с массой предметов, назначение некоторых из их компании было известно только самой имениннице. И еще – был он белоснежный с рельефным краем и тонкой золотой полоской.

«Если посуда предназначается лишь для украшения дома, то тогда рисунок может быть и на донышке – пышный, богатый, – утверждала Анна Дмитриевна. – А если ею хотят пользоваться, то она должна служить изящным обрамлением тому, что лежит на ней». С мнением специалиста никто спорить, естественно, не стал.

Татьяна предвкушала радость милой старушки, и от этого ее душа пела. А еще рядом сидел красивый молодой человек – косая сажень в плечах, открытый взгляд серых глаз, чуть вьющиеся светлые волосы – ее сын, каждое мгновение жизни которого она помнила до мельчайших подробностей и могла вслух и мысленно вспоминать их несчетное число раз.

«Вот бы этот мерзкий тип увидел меня сейчас и позавидовал выпавшему на мою долю счастью!» – мстительно подумала Татьяна и с гордостью посмотрела на Павла. Он, словно почувствовав что-то, повернул к ней голову и подмигнул – заговорщически, словно была у них одна тайна на двоих. А разве нет?

Татьяна даже зажмурилась, так у нее стало легко и радостно на душе. Она не заметила, как «мерзкий тип» проводил их машину насупленным взглядом и в сердцах ударил кулаком по стволу ни в чем не повинной елки. Только вечером Гоша увидел, что в кровь сбил пальцы на правой руке.

Он так и не понял, почему прервались их отношения с Татьяной. Как ни ломал голову, не мог сообразить, почему она так неожиданно и демонстративно перестала обращать на него внимание. А он даже стал склоняться к тому, чтобы… Впрочем, об этом «чтобы» ему даже вспоминать было больно.

А сейчас все наконец-то разъяснилось. Робкая застенчивая Танюша, оказывается, вертела им, как хотела. Нет, она была не безмозглой курицей, как изображала, вызывая у него желание опекать и руководить, а орлом-стервятником, способным урвать все, что плохо лежит. Ему мозги пудрила, а у самой вон какой хахаль имеется! Здоровенный бугай и при деньгах, если судить по тачке. И самое главное – молодой!

Как это его Дарья не учуяла подвоха? Вроде бы девица толковая, в облаках не витает. «Женись да женись, а то уведут из-под носа», – твердила как заведенная. Не увели, его самого оставили с носом. Никогда еще Гоша не чувствовал себя таким униженным…

Так и стоял он столбом посреди участка, когда его за рукав тенниски дернул друг Василий:

– Эй, очнись! Вон Ирка сквозь бузину продирается. Не иначе как на торжество звать собирается. Что делать-то будем?

– Ты как знаешь, а я на их территорию ни ногой! Вот где они у меня все. – И он рубанул ребром ладони по шее. – Все из себя такие воспитанные, благопристойные, ругнуться от души при них – ни боже мой, чуть в обморок не падают. А как присмотреться, так лицемеры, каких поискать…

Пока Гоша произносил прочувствованную тираду, Ирина пересекла демаркационную линию между двумя участками и остановилась, чтобы отодрать колючки череды со своих светлых брючек.

– Гони ее в шею! – потребовал Гоша и быстрым шагом направился к машине.

– Куда это он? – удивленно спросила Ирина, подходя к растерянному Василичу. – А мы тут как раз вас на небольшой семейный праздник пригласить хотим. У нашей Анны Дмитриевны день рождения. Придете?

Василич мотнул головой.

– Не-а. У нас тут дела непредвиденные нарисовались, – буркнул он, глядя в землю.

– А может, передумаете?.. – умоляюще протянула Ирина, сделав красиво подведенные брови домиком.

– Исключено, – сказал, как отрезал, верный «балтиец», теперь глядя куда-то вдаль. Он не знал, что за кошка пробежала между Гошей и Татьяной, но все равно был на стороне друга.

Ирина потопталась возле него и отправилась восвояси несолоно хлебавши. «Что случилось? – недоумевала она. – Так все хорошо поначалу складывалось». Они с Людкой даже распланировали жизнь «молодых» на много лет вперед – и вдруг такой облом! Так, кажется, сейчас принято говорить у молодежи…