Читать книгу "Средство от облысения - Наталья Нестерова"

– Мой Николай, муж, был во всех отношениях прекрасным человеком. Но как выпьет! Выноси святых! Такая похоть из него прет, не остановишь! Какая баба – ему не важно, кривая, косая, одноногая – лишь бы чужая. А я вроде сестры ему становлюсь. Трезвый – нини! Проспится, волосы на себе рвет, козлом себя обзывает. После того, как я расскажу про его выкрутасы. Сам-то ничегошеньки не помнит. И: «Нюрочка, любимая, дороже тебя никого нет! Только ты мой свет в оконце!» Сколько слез я, глупая, пролила! Как терзалась!

– Ваш муж умер? – тихо спросила Лена.

– Наполовину. Парализовало его, два года лежит. Говорить не может, только мычит. В пеленки его кутаю, потому что под себя ходит.

– Как же это случилось?

– Инсульт. Врачи говорят, давление было высокое, а мы не знали. Да кто его мерил, это давление, мужикам? Пашет и пашет как вол. Голова у него иногда болела. Таблетку анальгина дашь, и забыли. А сыночек в армии у нас сейчас. На подводной лодке матросом служит. Я как представлю: в железной банке, под толщей ледяной воды… Что с лодками у нас подводными случается, сама знаешь… А если война?

Анна Ильинична горько вздохнула, с трудом оторвала взгляд от стены, перевела на Лену:

– Поэтому вот что я тебе скажу, девонька! Время твое счастливое, и дурью не майся. Ну, почудит-почудит мужик да и одумается. На работе неприятности – тьфу! Нервы серьезно мотать оснований нет. Дети, конечно, присмотра требуют, но на то они и дети.

Лена ругала себя за привычку переносить события чужой жизни на собственную. По телевизору показали женщину, которая миллион выиграла. «А что бы я на миллион купила?» – мечтала Лена. Сосед Валера жену побил, она среди зимы в темных очках ходит, синяки закрывает. «А если бы Володя на меня руку поднял?» Ужас! Наверное, умерла бы.

И то, что рассказала Анна Ильинична, Лена приняла близко к сердцу, испугалась за Володю. Каждые десять минут бегала звонить мужу на работу. Но его не могли позвать к телефону: то на совещании, то на другой территории, то в котельной…

Володя, когда ему сказали, что пять раз звонила жена, а сейчас трубка лежит, потому что Лена сказала: не кладите, я подожду, – помчался в кабинет пулей. Что-то случилось!

Во-первых, дети – вечная тревога! Петька особенно, мина замедленного действия. Во-вторых, родители – пожилые, не ровен час…

В-третьих, они связались с подсудным делом, криминалом.

Но Лена запыхавшегося и взволнованного Володю, когда, он схватил трубку и ответил, спросила:

– У тебя голова не болит?

– Нет! Почему она должна болеть? Что произошло?

– Володя! – паническим голосом умоляла Лена. – Я тебя очень-очень прошу: сходи в медпункт, померяй давление.

Полчаса назад Володя обсуждал давление пара в котельной, поэтому переспросил:

– При чем здесь медпункт?

– Давление – это крайне важно! Если запустить, может быть инсульт!

– У кого? Ничего не понимаю! Ленка! Ты откуда звонишь?

– Из архива. Володя, я вот еще думаю: вдруг Петеньку в армию заберут? И на подводной лодке он будет служить?

– Петьке двенадцать лет, – напомнил Володя.

– И все-таки мне страшно! – всхлипнула она.

– Говори толком! Дети, родители, а может, на тебя наехали? Что случилось? Конкретно?

– Конкретно ничего, то есть ничего явного. Но сколько на свете опасностей! Скажи мне, только честно, войны не будет?

– Какой войны? С кем? Ленка! Все живы и здоровы?

– Пока – да! Но, Володя…

– Стоп! Отвечай на мои вопросы!

– Хорошо! – обрадовалась Лена.

Суть-принцип ее жизни последние почти двадцать лет заключался в том, что она гребла веслами, а руль держал Володя. Она принимала мелкие решения, он – судьбоносные.

Лена была за щитом, который не только оберегал в целом семью, но промокашкой впитывал ее страхи и гипотетические беды.

– Где дети? – строго спросил Володя.

– В школе, – отчеканила Лена. – У Пети контрольная по математике, Настя задержится, у нее дополнительные по английскому.

– Мои папа или мама... звонили? Кто-то при смерти?

– Нет! Боже упаси!

– Тебя... тебя шантажируют, угрожают?

– Ой, да кто же? Мы тут с Анной Ильиничной одни.

– Ленка! Я ничего не понимаю!

– Володя, померяй давление!

– Какое, к лешему, давление?

– Артериальное. Ты не подозреваешь, но может случиться…

– Ленка! – перебил Володя. – Вы там выпиваете?

– Нет, конечно! Что за глупости!

– Тогда!.. – взревел Володя. – Тогда какого рожна ты звонишь и панику наводишь? Белены объелась?

Он оскорбил в ней святое – заботу о его жизни, Лена обиженно шмыгнула носом и сказала, стараясь придать голосу нейтральную безучастность (получилось как у девочки, которая в детской игре изображает «плохую папину начальницу»):

– Звоню тебе, чтобы сообщить, что мы нашли еще десять изобретений, присвоенных Канарейкиным. Если ты не передумал участвовать в этом деле, то можешь получить документы.

Лена опускала трубку на рычаги и слышала Володин голос. Кажется, он говорил «Погоди!».

– Погоди! Ленка! – кричал Володя. – Объясни, кто тебя встревожил? Почему?

Ответом ему были короткие гудки. Перезвонить ей? Но как называется архив, где находится, какой там номер телефона, Володя не знал. Да и некогда ему было выяснять! За спиной стоял начальник цеха и терпеливо дожидался, когда Владимир Анатольевич закончит личные беседы и вернется к служебным делам, отлагательства не терпящим.

Простившись с Анной Ильиничной как бы навсегда, если надобности не возникнет, Лена все-таки приехала к ней в архив через два дня.

Привезла подарки: шерстяные носки, сама вязала, на пятке и мыске прочная капроновая нить проложена, долго не протрется, – это для сына-матроса. А Николаю, мужу-инвалиду, отчества Лена не знала, она купила памперсы специальные. Несколько месяцев назад увидела их в аптеке (очередное средство от облысения покупала) и чуть со смеху не покатилась. Это кому же? Где такие младенцы с талией чуть не в метр? А цена! Напрасно потешалась, оказывается – для лежачих, скорбно больных взрослых людей.

Деньги от семьи Лена не отрывала, она ведь кошелек нашла, а в нем – три тысячи семьсот сорок рублей. В милицию не отнесла, не верила, что владельцу отдадут. Все на памперсы потратила, осталось сто рублей. На них Лена в переходе метро купила гребень лично для Анны Ильиничны. В ее-то гребне, постоянно по привычке вынимаемом и на место вставляемом, уже трети зубцов не хватает.