Читать книгу "Отпуск по уходу - Наталья Нестерова"

— Он обожает выдирать людям волосы, — хрипло проговорил Андрей. — В Петькином представлении народ обязан быть лысым, как он сам.

Андрей разжимал кулачок ребенка, высвобождая Маринин локон. А Петька уже заинтересовался ботинком, схватил его и потянул в рот.

— Петечка! — воскликнула Марина. — Нельзя есть уличную обувь! Андрей, что ты ему даешь!

Они суетливо и неловко кружили с ребенком в прихожей, даже не обнялись и не поцеловались.

Мария Ивановна вышла из кухни и не знала, что лучше: забрать у молодых ребенка, чтобы они могли пообщаться, или, напротив, оставить — Петечка поможет преодолеть неловкость первых минут встречи. А помощь Андрею, судя по всему, требовалась. Выглядел он!

Мария Ивановна за время их знакомства видела Андрея в злости и раздражении, в хмурой тревоге и замаскированной панике, когда Петечка болел, и тень невольной улыбки пробегала по его лицу в ответ на трогательные гримасы ребенка. Но Андрей никогда не терялся! И не выглядел школьником, на которого негаданно свалилась победа в мировой олимпиаде по вышиванию крестиком.

На помощь пришла мысль, которая теперь выручала Марию Ивановну в затруднительной ситуации: поступать надо так, как будет лучше Петечке. По режиму его требовалось купать. О чем она и напомнила.

— А можно, я помогу? — попросила Марина. Андрей вернулся к вешалке, выуживал комнатные тапочки.

— Нашла себе игрушку, куклу-пупсика? — спросил он Марину.

Ему нужно было, настоятельно требовалось произнести что-то по-мужски грубоватое и циничное. Потому что его переполняли елей, патока, сироп, мед и жидкий шоколад. Еще немного, и он засахарится от умиления.

Марина прекрасно поняла, чем вызвано его бурчание, и, хулигански посмеиваясь, показала ему язык.

Андрей подошел к входной двери и запер ее на все многочисленные запоры. Повертел в руках ключи, не повесил, как обычно, на специальный крючок, а засунул в карман.

— Воров боишься?

— Нет, тебя запираю. Ты отсюда не уйдешь. Привяжу, прикую, наручники надену! Но ты попалась, не уйдешь!

— Согласна, — просто ответила Марина и вслед за Мариванной пошла в ванную.

Ее легкое «согласна» Андрей мог расценить только как подарок его персонального ангела, который, паршивец, последнее время дрых, мышей не ловил, а теперь очнулся, взялся за службу и преподнес королевский презент.

Позвонила Ольга, которой не терпелось выяснить, чем дело закончилось.

— Марина у тебя? — спросила она брата.

— Ну.

— Баранки гну! Давай, благодари!

— Кого?

— Нахал! Меня! Это я Марине глаза открыла.

— Кто тебя просил вмешиваться! — возмутился Андрей.

— Он еще привередничает! Во-первых, Маринина мама просила. Во-вторых, если бы не я, вы бы до скончания века ногти грызли и в носу ковырялись. Скажешь, неправильно?

— Правильно, — признал Андрей. — Но это в первый и последний раз…

— Не учи плясать, я и сама скоморох.

Как и брат, Ольга хорошо помнила бабушкины поговорки.

Андрей в долгу не остался:

— Где бес не сможет, туда бабу пошлет.

За ужином Андрей, уже почти пришедший в себя, развлекал дам историями из своей таксистской практики и анекдотами, вычитанными из газет периода ожидания в очередях. Одни смешные истории были понятны Марии Ивановне, как про мужчину, которого (одного!) Андрей вез в роддом, а тот все время торопил:

— Быстрее, пожалуйста, быстрее! Мы рожаем!

— Кто это «мы»?

— Я и жена.

— А! Только ты у меня в машине не вздумай рожать! Гаси схватки!

Анекдот про слона («Звонят из зоопарка в милицию: у нас убежал слон, помогите поймать! — Хорошо, диктуйте приметы») Мария Ивановна не поняла, но засмеялась вместе с Мариной.

Иронично-галантный, остроумный, сыплющий каламбурами и шутками Андрей был привычен Марине. Но не Марии Ивановне! За последние два часа она увидела Андрея в совершенно новых ипостасях. Сколько обаяния! Блеска и остроумия! Он способен вскружить голову любой девушке! Даже такой, как Марина. В ней хоть и заметно стремление постичь мелкие земные премудрости (уход за младенцем, приготовление котлетного фарша и мытье специальным ершиком Петечкиных бутылочек), все-таки Марина остается, на взгляд Марии Ивановны, небожительницей царских кровей. Кто, интересно, ее родители? Наверное, министры. Вот Ольга — совсем другая, простая и понятная. Марина же таит неведомые загадки и открытия. Андрею придется нелегко. Но он, похоже, и не ищет простых путей и ординарных спутниц. На глазах помолодел, точно изнутри осветился! Сама бы голову потеряла, не годись ей Андрюша в сыновья.

Когда пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, Мария Ивановна продолжала испытывать непонятное волнение. Она очень хотела, чтобы у ребят все сложилось. Значит ли это, что сейчас услышит загадочные бравурные звуки ночи любви? Можно ли тихонько проскользнуть по коридору на кухню? И в туалет некстати хочется…

Никаких любовных стонов Мария Ивановна не услышала, на цыпочках прошмыгнув в туалет. Дверь к комнату Андрея имела стеклянную вставку, горел свет и доносились приглушенные звуки разговора.

Мария Ивановна еще более удивилась бы, узнай, что молодые люди не целуются, а обсуждают ее.

После разлуки и ссоры, после черного периода терзаний, который хотя и склеился в памяти, как соединяется почвенный разлом после землетрясения, но оставил большой шрам, трудно броситься друг другу в объятия. В каком-то смысле надо начинать заново, будто в первый раз. Легко только из поезда выпорхнуть на перрон и повиснуть на шее любимого.

Андрей не трусил и был готов каждую секунду. Но понимал, что без разговоров и объяснений не обойтись. Вопрос: разговоры до или после? Решать Марине. И она пресекающими его порывы легкими качаниями головы, останавливающими взглядами, молчаливой просьбой, которую он легко угадывал, попросила: сначала поговорим. Также бессловесно Андрей подчинился, но предупредил: готов повременить, а потом своего не упущу.

— Мария Ивановна показалась мне странной женщиной, — сказала Марина.

— Абсолютная реликтовая, — подтвердил Андрей. — Мать Тереза в домашнем варианте.

— Ты как будто с насмешкой говоришь?

— Ни в коем случае. Насмешка возможна только в собственный адрес. Не поверил в фантастические достоинства Мариванны. Побоялся, что она сопрет мои миллионы и документы, отнес их на работу, где они благополучно сгорели.

— Кто? Мария Ивановна сопрет? Как тебе в голову могло прийти?

— Это было не самое страшное из того, что лезло в башку, когда в моем доме нарисовался Петька.

«О Пете потом, — сказал Маринин взгляд, — я еще не готова».