Читать книгу "Black & Red - Татьяна Степанова"

– Ты только голос не повышай.

– Я и не повышаю.

– Ты повышаешь. И злишься. А я… я помочь тебе хочу. Я могла бы помочь тебе, если бы ты рассказал, назвал причину. Мы бы вместе об этом поговорили. – Женя дотронулась до его руки. – Я тогда там, в музее, так за тебя испугалась.

– Пена изо рта у меня не шла? – хмыкнул Ермаков.

– Тебе все шутки. Ладно, со мной можешь шутить. А у психолога будь серьезным, хорошо?

– Хорошо. Ты как мама.

– Я похожа на твою мать?

– Нет, совсем не похожа. Но такая же заботливая. И это хорошо, так и должно быть. Жена должна заботиться о муже.

– А я вот замечаю, что тебе этого мало.

– Замечаешь?

– Тебе вообще всего этого мало, – Женя обвела рукой кухню. – И меня тебе недостаточно. А я бы хотела, чтобы я была для тебя все-все. Знаешь, там, в Лондоне…

– Сырость одна в этом Лондоне, лучше бы на море махнули – позагорали бы, покупались.

– Мы в Париж хотели, а не на море. Только Лондон все равно лучше. Я его часто вспоминаю. Ты бы хотел там жить?

– В Лондоне?

– Я бы, наверное, хотела, и совсем не потому, что Москву не люблю или из страны решила бы свалить. Просто… не знаю, мне там так было хорошо с тобой… очень хорошо. И я хотела бы, чтобы так было всегда, чтобы ты был здоров…

– Я здоров. Ну-ка иди сюда, – Ермаков легко, как пушинку, поднял жену со стула. – Мускулы какие, ну-ка потрогай.

– Чай прольешь!

Он ее пухлой ладошкой в своей ладони провел по своему предплечью, сжал, демонстрируя бицепсы. Она уткнулась ему в грудь, поцеловала ключицу, попав губами в серебряную цепочку с цилиндриком-брелоком.

– А пресс проверь.

– Пресс как броня.

– Ну а здесь?

– Здесь тоже, – она смутилась, вспыхнула. – Тут все совершенно замечательно. Так замечательно, что…

– Что опять не так?

– Что я иногда думаю: как ты вообще на меня внимание обратил? На меня если кто внимание обращал – в институте, на работе, – все были какие-то… ну, в общем, серость сплошная, рядовые товарищи.

– А я выдающийся товарищ?

– Да, – Женя заглянула ему в глаза. – Ты не рядовой… но иногда мне кажется, что ты гость здесь, ну здесь, – она обвела рукой кухню, – где я.

– Я же сказал тебе, что из Питера уезжать не хотел. И уехал только ради тебя.

– А ЭТО с тобой в Питере случалось?

– Что ЭТО?

– Ну… то, что ты вспомнил там, в музее, что тебя напугало.

– Напугало? По-твоему, я струсил?

– Ты только не кричи.

– Да это ты во всем виновата, ты потащила меня на выставку этого римского гомика!

– Женечка, я…

– Еще почти двадцать пять фунтов за этого педераста мраморного выложили!

– Женя, успокойся.

– Да спокоен я.

– Знаешь, если этот психотерапевт пропишет какие-то таблетки, лекарства, – после паузы сказала Женя, – ты, пожалуйста, далеко его не посылай, а возьми рецепт.

– Что еще хорошего скажешь? Приятного мужу?

– Я тебя люблю.

– Все?

– Все.

Ермаков прошелся по маленькой кухне.

– Собирайся и поехали в «Ашан», – сказал он.

– Правда? А как же твой автосервис?

– Потом, успею. Я все успею, ты не беспокойся.

А в это же время или, может, чуть позже Оксана Жуковская вышла из ворот школы, располагавшейся на Малой Полянке. Эта старая московская школа с некоторых пор имела статус гимназии, славилась на всю столицу своими преподавателями и организацией учебного процесса. Именно сюда Оксана Жуковская мечтала перевести в наступающем учебном году дочь. Владимир Жуковский пока ничего об этих планах жены не знал. Идею насчет гимназии подсказал Оксане его брат Алексей Жуковский еще в середине лета. По его мнению, это было достойное учебное заведение. И хотя он всего лишь упомянул гимназию в простом телефонном разговоре с женой брата, Оксана отправилась на прием к директору гимназии именно как «родственница Алексея Жуковского» – того самого, которого вся страна видела по телевизору на совещании у президента в Кремле.

Может быть, по этой самой причине с переводом дочери не возникло никаких препятствий. Оксана заполнила все необходимые документы, побеседовала с директрисой – дамой строгой, но приятной во всех отношениях, прошлась по школьным этажам, осматривая коридоры и классы, заглянула в туалет. Подкрасила губы, поправила красную шляпку, позвонила на работу, где еще накануне предупредила, что задержится, и в прекрасном настроении вышла за школьные ворота.

Прекрасное настроение в последнее время было у нее нечасто. И виноват в этом, по мнению Оксаны, был ее муж Владимир Жуковский. Взять хотя бы вчерашний вечер, когда она решила дождаться его в Калашном переулке после сеанса у психотерапевта. Он подумал, что она караулит его, контролирует. Устроил ей скандал. По дороге домой в машине скандал дошел до своего пика. «Да катись ты к черту! Мне надоело давать отчет, что я делаю, чем занимаюсь на работе, куда хожу, сколько зарабатываю, посещаю ли сеансы этого чертова Деметриоса! – кричал Жуковский, остановившись на светофоре. – Убирайся к черту, слышишь?» До дома было уже недалеко, они почти приехали. И Оксана решила показать характер, он не смел ее вот так безнаказанно, беспардонно оскорблять. Она вышла из машины, хлопнула дверью. А он даже не остановил ее – газанул с места.

Вернулся он домой очень поздно, Оксана услышала это сквозь сон. В спальне пахло перегаром, наутро Жуковский был угрюм. И все же, уходя, буркнул пристыженно:

– Прости, Ксюха, вчера я…

– Где тебя носило так долго? – спросила его Оксана.

Жуковский глянул на нее, и в глазах его она прочла: «Где носило? Опять начинается?!» Она промолчала – не буди лиха, как говорится.

Не буди, не буди, не буди лиха…

Лихо – какое оно?

– Добрый день, я могу вас подвезти?

Оксана Жуковская оглянулась. Это к ней обращаются. Из салона припаркованного черного джипа. Она вышла из школьных ворот, поравнялась с этой машиной и…

– Я могу вас подвезти?

– С незнакомыми не разговариваю.

– А мы с вами немного знакомы.

Она остановилась, вгляделась. За рулем сидел тот самый молодой мужчина, с которым ее муж был вчера на общем сеансе у психотерапевта. Имя у него какое-то необычное или прозвище…

– Простите, я…

– Пожалуйста, садитесь, – он вышел из джипа и распахнул перед Оксаной дверь.

– Нет, спасибо, я… пешком, хочу пройтись. Простите, а как вы тут оказались?