Читать книгу "Дочь вампира - Михаил Ладыгин"

Когда мы добрались до этого места, и я начал лавировать между ёлками, подминая под колёса подлесок, отец Никодим жалобно вскрикнул и попросил высадить его. Настя последовала примеру священника. Мне показалось, они тешили себя иллюзией, что доберутся до вершины холма раньше меня. Я не стал спорить. Дав им метров десять форы, я нажал акселератор. Лендровер прорычал что-то неласковое и рванулся вперёд. Вцепившись в баранку, я уворачивался от возникавших перед капотом стволов, подгоняя автомобиль вверх. В считанные минуты я добрался до вершины холма, с которого в сторону кладбища пролегала вновь легко различимая колея.

Подождав запыхавшегося священника, я не без ехидства осведомился, не намерен ли он остальной путь также проделать пешком. Отец Никодим не ответил. Но распахнув дверь лендровера, он посмотрел на меня, и в его взгляде я не обнаружил ангельской кротости. Настя же одарила меня улыбкой, в которой явственно читалось восхищение. Я остался утешен.

Ещё несколько минут резвой езды — и лендровер замер на окраине заброшенного кладбища, весьма далёкого от вечного покоя, но живущего буйной ночной жизнью. Отец Никодим принялся деловито выгружать снаряжение.

Между тем из автомобиля выбрался сэр Галахад. Распушив хвост, он неторопливо прошествовал мимо меня, принюхиваясь к каким-то травкам. Наткнувшись на холмик рыхлой земли, он вздыбил шерсть и утробно взвыл. Повинуясь призыву моего мохнатого соратника, я вонзил лопату в податливую землю. Мне хватило нескольких минут, чтобы добраться до гроба.

— Гляди-ка, — ткнул пальцем отец Никодим в раскопанную могилу, — кладбище старое, а гроб-то новенький.

— Очевидно, местное население регулярно обновляло свои жилища в Болотове, — с кривой усмешкой отозвалась Настя.

Она стояла за спиной священника с осиновым колом и киянкой, которые поспешила сунуть в руки отцу Никодиму. Я же тем временем подцепил лопатой край крышки и откинул её в сторону: в гробу лежал поросший щетиной мужичонка с нездоровым румянцем на землистых щеках. Когда отец Никодим загонял ему в сердце кол, упырь распахнул глаза, издав почти звериный вой. Заметив, что Настя отвернулась, я поспешил отсечь вурдалаку голову.

Священник, не тратя времени, уже выбрасывал землю из следующей могилы. Я же направился к сэру Галахаду, яростно оравшему рядом с загнанным вчера в землю колом.

— Странно, — удивилась последовавшая за мной Настя, — сюда же уже вбили кол?

— Видать, плохо вбили.

— Что значит — плохо? — Насте явно не понравилась моя интонация.

— Либо промахнулись, либо не пробили крышку… — яростно выбрасывая из могилы землю, отозвался я.

Действительно, вбитый отцом Никодимом кол, слегка царапнув гроб, ушёл в сторону, подарив лежащей в ящике девице с узкими хищными губами лишнюю ночь существования между жизнью и смертью.

Через пару часов лихорадочной работы у меня заныла поясница, руки налились свинцом, а глаза начали слезиться от пота и пыли.

— Перекур! — объявил я и потянулся за фляжкой с коньяком.

— Вандализм какой-то! — заявил подошедший батюшка.

Его ряса измазалась в грязи. В руке он держал окровавленный топор.

Я огляделся. Открывшаяся моему взору картина вызвала у меня лёгкий приступ тошноты. Зрелище не для слабонервных. Среди разрытых могил, из которых поднимался отвратительный запах крови, смешивавшийся с приторными болотными испарениями, которые доносились сюда с каждым лёгким порывом ветра, бродил разъярённый кот; Настя, сжав руками виски, как безумная, раскачивала головой, сидя на берёзовом пеньке, а священник с всклокоченной бородой пил из горлышка фляжки французский коньяк, словно монастырский квас.

— Чего уставился? — мрачно спросил отец Никодим, поймав мой взгляд. — Никогда попа-гробокопателя не видел?

— А тебе идёт роль осквернителя могил, — не удержался я.

— Язык твой блудливый сгубит тебя скорее, чем грехи твои! — священник воздел перст к палящему солнцу.

— Да ладно тебе! Передохнул? Берись за лопату, — я понимал, что бедняга Никодим витийствует, тщетно пытаясь заглушить страшные муки совести и душевную боль.

Вновь полетела земля, затрещали доски разбиваемых гробов, завопили уничтожаемые упыри. Мы работали, как проклятые, не позволяя себе ни на секунду расслабиться, боясь, что любой из нас способен вдруг не выдержать и сорваться. Безумие — не самая страшная плата за то, что творилось на тихой лесной поляне. Я с ужасом подумал о снах, которые навалятся на меня следующей ночью. Чем смогу я отогнать картины жутких воспоминаний, чем заглушу звучащий в ушах хруст разрубаемых шейных позвонков и бульканье вырывающейся из артерии крови? И с остервенением я швырял землю и размахивал топором…

Совершенно неожиданно я осознал, что копать больше нечего. Старое кладбище превратилось в кусок коричневого швейцарского сыра, брошенного в зелень неиспоганенного людьми леса. Посмотрев по сторонам, я увидел творящего молитвы священника, разбросанные инструменты, но напрасно искал я Настю. Она исчезла. Мне это не понравилось. Заметавшись среди разрытых могил и безучастных деревьев, я чудом не сломал себе ноги или не разбил нос. Я нашёл пенёк, на котором сидела девушка, но сама она отсутствовала. Не оказалось Насти и около лендровера. Крик Корвина заставил меня изменить направление поисков. Я шагнул в тень леса, где довольно быстро наткнулся на скорчившееся тельце.

Я вдруг понял, что девушка держалась за голову не от ужаса, а под влиянием того наваждения, которое насылал враг, желающий подчинить её себе. Лишённая защитного экрана, она оказалась во власти охватившей её боли, не посмев обратиться за помощью и оторвать нас от нашей чудовищной работы. И вот теперь она лежала передо мной, беспомощная и несчастная.

Сосредоточившись, отрешившись от всего окружающего мира, я поставил защитный экран, а затем начал выпутывать девушку из паутины боли. Я работал медленно и аккуратно, отгоняя липкую мысль о том, что слишком поздно понял, как нужна была ей моя помощь.

К счастью, я успел. Настя застонала, открыла глаза. Я помог ей сесть. Она привалилась к дереву и слабо махнула рукой, пытаясь скрыть чувство неловкости. Говорить она не могла. На лице застыла мученическая гримаса, но она хотела освободить меня от лишней заботы. Я ободряюще улыбнулся Насте, однако улыбка быстро сползла с моей перепачканной физиономии. Что-то не склеивалось в моём сознании. Ставя экран, я явственно ощущал мощное противодействие. Но кто мог атаковать девушку, если мы переворотили всё кладбище? У меня похолодели ноги. Мы упустили главного упыря, а возможно, не одного его. Где же они могли скрываться?

Нарисовав вокруг Насти магический круг и наспех закрепив его парочкой неслабых заклинаний, я поспешил к священнику.

Отец Никодим истово молился. Он не обратил на моё появление ни малейшего внимания, как не заметил он моего исчезновения несколько раньше. Положив ему на плечо руку, я прервал импровизированную службу.

— Повремени, отче, — тихо объяснил я. — Работа не закончена.