Читать книгу "Кто такой Лу Шортино? - Оттавио Каппеллани"

– Разрешите?

– Что случилось, Франческо?

– Пришли Туччо Карамелла и Нунцио Алиотро. Говорят, их прислал Сал Скали.

– Пиппино, – тихо позвал дон Лу.

Пиппино встал с кресла.

– Пусть войдут. Пиппино пусть остается стоять. А вас с внуком, дон Лу, они со спины не узнают.

Пиппино посмотрел на дона Лу. Тот не шевельнулся. Если бы дон Лу кивнул, то первым в этой комнате умер бы Соннино. Вторым – Франческо, который вряд ли успел бы что-нибудь предпринять.

– Что же, попытаемся разобраться, в чем дело, – сказал Соннино. – При свете солнца.

– Входите, – пригласил Франческо гостей, которых только что тщательно обыскали.

Туччо и Нунцио нахально ввалились в кабинет.

– Добрый вечер всем.

Соннино неподвижно сидел, сложив руки на груди. Его круглые солнечные очки сияли красным, словно австралийский закат.

Столь холодный прием погасил ухмылку на лице Туччо. Он обвел взглядом комнату, заметил Пиппино и еще двоих мужчин, сидевших спиной к нему.

– У нас пара слов лично к тебе, – начал Туччо, выразительно глядя на сидящих. Чего ты ждешь, Соннино, выкинь их отсюда! ясно говорил его взгляд.

Никто не шелохнулся.

Туччо обернулся к Нунцио. Они тут что, все с катушек съехали?

Нунцио тоже не двигался.

Терпение Туччо иссякло.

– Мы торопимся, – сказал он.

Зазвонил телефон.

Соннино уставился на аппарат. Судя по тому, как он на него смотрел, с телефоном его связывали странные отношения. Очень медленно он снял трубку и приложил к уху, забыв сказать «алло».

Туччо снова посмотрел на Нунцио. В своей кожаной куртке на два размера больше, чем следовало, тот все так же стоял истукан истуканом, широко расставив ноги и уронив руки вдоль бедер, и смотрел в потолок. Твою мать, что за кретин этот Нунцио!

Дон Лу провел рукой по лицу.

Лу закинул ногу на ногу.

Пиппино рассматривал фотографии.

Соннино словно парализовало. Странная у него манера держать трубку поднятым плечом.

Парни Соннино дремали на лестничной клетке. Святое дело вздремнуть после воскресного обеда.

Соннино еще раз посмотрел на трубку и медленно вернул ее на аппарат. Опустил взгляд вниз, как будто увидел что-то на полу справа от себя и нагнулся поднять.

Туччо смотрел на него.

Соннино скрылся под столом.

Послышались непонятные звуки, – можно было подумать, что Соннино что-то разворачивал под столом. И тут он вылез. В руках у него был тактический штурмовой дробовик модели ПА-8 с пистолетной рукоятью.

Туччо засмеялся, так и не успев понять, что происходит: выстрел с двухметрового расстояния снес ему голову.

Соннино окинул ружье довольным взглядом и нежно передернул затвор.

Парни Соннино влетели в комнату, чтобы увидеть, как Нунцио, все такой же застывший и напряженный, отлетел назад метра на полтора.

– Вот и наступил покой, дон Лу. На улице Крочифери они только что убили американца, Фрэнка Эрру. Это было опрометчиво, и нам это не понравилось. Нас вынудили поступить, как в старые добрые времена. Пиппино, не гляди на меня таким зверем, я не такой шустрый, как ты, поэтому, чтобы застать их врасплох, мне пришлось использовать этот поганый дробовик, который всегда все усложняет. Если б я вытащил пистолет 22-го калибра, ты не дал бы мне ни секунды на объяснения и успел бы прирезать меня своим сицилийским ножом. И был бы не прав. Потому что я уважаю дона Лу. И тебя тоже.

Парни, вбежавшие в комнату, не знали, что им делать.

– Приберите здесь! – приказал им Соннино. – Они хотели раскола? Они его получат. Они узнают, кто такой Соннино, когда я им всем яйца поотрываю! – Он поднялся. – Прошу, дон Лу, после вас.

Дядя Сал и дон Джорджи но беседовали…

Дядя Сал и дон Джорджино беседовали, расположившись на заднем сиденье «мерседеса», прижатого к тротуару площади Умберто. Вообще-то на самом деле она называется площадь Витторио-Эммануэле, но, поскольку она выходит на улицу Умберто, все привыкли говорить «площадь Умберто».

«Бык», исполняющий обязанности шофера при доне Джорджино, прогуливался вдоль машины, попыхивая сигареткой и разглядывая проходящих женщин.

В самый разгар беседы дон Джорджино внезапно замолчал. Заснул он, что ли, подумал дядя Сал.

С доном Джорджино порой случалось, что он посреди разговора неожиданно проваливался в сон. Дядя Сал недоумевал. С доном Джорджино никогда не знаешь, спит он или просто задумался, потому что он никогда не снимает солнечных очков.

Дон Джорджино, опиравшийся руками на набалдашник трости, наклонился в его сторону. Дядя Сал осторожно подвинулся ближе к двери. Ему казалось не очень удобным, если дон Джорджино будет спать на его плече. Мимо люди идут – еще подумают бог весть что.

Час назад дон Джорджино дал знать дяде Салу, что срочно хочет его видеть. Узнав, что дон Джорджино назначил ему встречу в машине, дядя Сал пулей помчался на площадь Умберто. Приглашение в машину означало, что случилось что-то из ряда вон выходящее и нужно как можно скорее разобраться в ситуации, притом подальше от любопытных ушей.

– Как по-твоему, – спросил дон Джорджино, – она любит трахаться?

И дон Джорджино разразился смехом. Когда он так смеялся, у дяди Сала всякий раз по спине бегали мурашки. Дон Джорджино, отбросив веселость, пристально посмотрел на дядю Сала. Дядя Сал изобразил соответствующее моменту всецелое внимание. Дон Джорджино снова захихикал.

На лице дяди Сала появилась кривая улыбка, как у человека, которому не удалось понять смысл хорошей шутки.

– Трахаться, – повторил дон Джорджино, захохотал и зашелся в кашле, – трахаться, ха-ха-ха! Сперму жрать! – И принялся громко перхать.

Дядя Сал по-прежнему ничего не понимал. При чем тут сперма?

– Ну да… – промямлил он, чтобы сказать хоть что-нибудь. – Наверное…

Дон Джорджино прокашлялся и внимательно уставился на дядю Сала. И, хотя его глаза по-прежнему прятались за солнечными очками, стало очевидно, что он опять серьезен. Он замер, тесно сжав губы, и тонкая струйка слюны стекала по подбородку.

Неужели не то ляпнул? пронеслось в голове дяди Сала.

И тут на дона Джорджино напал новый приступ буйного веселья. Он смеялся, чуть не плача, выкрикивая ругательства и заходясь предсмертными хрипами. Потом он снова закашлял, отхаркался, отфыркнулся, с присвистом втянул в себя воздух, и внезапно все стихло.

Твою мать, ни хрена себе, подумал дядя Сал.

Дон Джорджино открыл дверь и сплюнул на тротуар.