Читать книгу "Город Перестановок - Грег Иган"

Ядро личности осталось: некоторые ценности, ряд эмоциональных реакций, кое-какие эстетические пристрастия пережили все эти превращения в неприкосновенности. Как и желание выжить.

Однажды Пир задался вопросом: «Достаточно ли этого – мизерное ядрышко постоянных характеристик да непрерывная нитка памяти? Достиг Дэвид Хоторн, зовущийся теперь иначе, бессмертия, за которое некогда заплатил, или он давно умер в процессе преображений?»

Ответа не было. Самое бо́льшее, что он мог сказать: «В каждый момент времени существовал кто-то, знающий – или верящий, – что он некогда был Дэвидом Хоторном».

И потому Пир принял сознательное решение, что для него этого достаточно.

12. (Бумажный человечек)

Июнь 2045 года

Пол включил терминал и установил связь со своим органическим «я». «Джинн» выглядел усталым и потрёпанным – улещивания и подкуп, необходимые, чтобы подготовить последнюю стадию эксперимента, не прошли даром. Пол чувствовал себя живее, чем когда-либо, в любом из воплощений; в животе ощущалось нечто вроде узла, как бывает от страха, но электрическое покалывание на коже больше напоминало предвкушение триумфа. Его тело будет исковеркано, расчленено до неузнаваемости, но он знал, что выживет, не претерпев вреда, не почувствовав боли.

Пик.

– Эксперимент третий, проба ноль. Базовые данные. Все вычисления производятся на процессорном кластере номер четыре шесть два, комплекс суперкомпьютеров «Хитачи», Токио.

– Один. Два. Три. – Приятно было наконец узнать, где он. Раньше Полу в Японии бывать не приходилось. – Четыре. Пять. Шесть. – Да и сейчас он не там, по собственным понятиям. За окном не Токио, а Сидней; к чему уделять внимание внешней географии, когда она не составляет никакой разницы? – Семь. Восемь. Девять. Десять.

Пик.

– Проба один. Модель делится на пятьсот секций, исполняемых на пятистах процессорных кластерах, распределённых по земному шару.

Пол начал считать. Пятьсот кластеров. Всего пять из них занимает грубая модель внешнего мира; остальные отведены под его тело, и большая часть – под мозг. Он поднёс ладони к глазам, и поток информации, обеспечивавший ему двигательные функции и зрение, пронёсся по оптическому кабелю десять тысяч километров. Никакой ощутимой задержки; каждая частица Пола при необходимости просто засыпала, дожидаясь необходимого ей ответного сигнала с другой стороны мира.

Всё это, конечно, чистейшее сумасшествие – и с вычислительной, и с экономической точки зрения. Пол прикинул, что обходится сейчас, по крайней мере, раз в сто дороже обычного – не в пятьсот. Потому что каждый кластер используется на него частично, а его фактор замедления повысился с семнадцати до пятидесяти. Когда-то надеялись, что, отводя каждой Копии сотни компьютеров, можно облегчить, а не усугубить проблему замедления, но узкие места при обмене данными между процессорными кластерами не позволяли даже самым богатым Копиям опустить коэффициент ниже семнадцати. Сколько бы суперкомпьютеров тебе ни принадлежало, это было неважно, потому что, разделяя себя между ними, ты тратил больше времени, чем экономил на добавочных вычислительных мощностях.

Пик.

– Проба два. Тысяча секций, тысяча кластеров.

«Мозг размером с планету – и вот я здесь, считаю до десяти». Пол вспомнил застарелые страхи – наивные и параноидальные, – что всемирная компьютерная сеть может в один прекрасный день породить глобальный сверхразум. Но сейчас он сам почти наверняка – единственный на Земле разум планетарного масштаба. При этом ему не казалось, что он превратился в компьютерную Гею. Он ощущал себя обычным человеком, сидящим в комнате шириной в несколько метров.

Пик.

– Проба три. Модель делится на пятьдесят секций и двадцать распределений во времени, исполняемых на тысяче кластеров.

– Один. Два. Три.

Пол пытался представить, как сейчас должен выглядеть, с его точки зрения, внешний мир, но это оказалось почти невозможным. Теперь он был не просто разбросан по всему земному шару; далеко отстоящие друг от друга машины ещё и вычисляли одновременно разные моменты его субъективного времени. Можно ли считать, что ширина его corpus callosum[5] составляет теперь расстояние от Нью-Йорка до Токио? Или мир ужался до размеров его черепа, а из времени выпал вовсе, если не считать пятидесяти компьютеров, участвующих в сотворении каждого мгновения, которые он именовал «настоящим»?

Может, и нет, хотя, на взгляд какого-нибудь космического странника, планета могла быть практически застывшей во времени и при этом плоской, как блин. Теория утверждала, что такая точка зрения имеет право на существование, а точка зрения Пола – нет. Теория допускала плавные деформации, но не разрезание и склейку. «А почему, собственно, нет?» Потому что необходимы причина и следствие. Воздействие должно прикладываться к конкретному месту, перемещения из точки в точку – происходить с конечной скоростью, а если пространство-время нарезать ломтиками и перемешать, вся структура причинности распадётся.

Но что, если ты наблюдатель, в природу которого не заложена причинность? Сознающая себя структура, образовавшаяся случайно из беспорядочных конвульсий генератора белого шума, и твои координаты пляшут туда-сюда в респектабельно причинностном «реальном времени»? С какой стати ты должен считаться существом второго класса, не имеющим права на собственный взгляд на вселенную? Какая, в конечном счёте, разница между так называемыми причиной и следствием и любой другой последовательностью, наделённой внутренней логикой?

Пик.

– Проба четыре. Модель делится на пятьдесят секций и двадцать распределений во времени, распределяемых по тысяче кластеров в случайном порядке.

– Один. Два. Три.

Пол перестал считать, широко развёл руки и медленно встал. Повернулся один раз вокруг себя, чтобы окинуть взглядом комнату и убедиться, что она цела, и ничто в ней не тронуто. Затем прошептал:

– Пыль. Всё это пыль. Эта комната и это мгновение рассеяны по планете, раздроблены на пятьсот или более частей, но всё это остаётся единым целым. Разве ты не понимаешь, что это значит?

«Джинн» появился на экране, но Пол не дал ему шанса заговорить. Слова полились из него неостановимым потоком. Он понял.

– Представь себе… вселенную, полностью лишённую структуры, форм, каких-либо связей. Облако микроскопических событий, этаких осколочков пространства-времени… Только там нет ни времени, ни пространства. Что характеризует одну точку в пространстве, взятую в один миг? Только значения полей элементарных частиц – попросту набор чисел. А теперь убери всякие представления о расположении, организации, порядке и что останется? Облако случайных чисел.