Читать книгу "Весь этот Джакч. Соль Саракша - Андрей Лазарчук"

— Хватит! — закричала Рыба, и всё кончилось.

Князь с ужасом смотрел на дудку, зажатую в руке.

Здоровые инстинкты вынесли нас из подвала на крыльцо, поближе к Мировому Свету.

— Знаете, мальчики, — сказала наконец Рыба, — девушка я жадная и деловая. Что есть, то есть. Поэтому я всё думала, как бы эти штуки продать подороже. А вот теперь прикидываю, как бы их закопать поглубже…

— Не для нас это всё, — сказал я — озноб всё еще не прошёл.

— Паникёры, — сказал Князь. — Просто мы не того зверька выбрали…

— Вот именно, — сказал я. — Непонятно, кто кого подманивает: то ли охотник эту тварь, то ли наоборот…

— Охотник в такие моменты наверняка уши затыкал, как в сказке про Лакчи-морехода, — сказал Князь. — Очень полезная вещь этот манок. Надо бы нам по всей программе пройтись…

— Без меня, — сказала Рыба, встала и ушла в здание.

А на меня такая тоска навалилась, что от утреннего нежданного счастья не осталось и следа. Ничего у меня не получится. Никаких таких приёмов мне не перенять. Глупости Князь выдумал, как обычно. И накидает мне Гай Тюнрике от души. А может, и вообще убьёт… И правильно сделает…

Оказалось, что я говорю всё это вслух.

Князь даже обиделся:

— Я столько времени за ментоскопом провёл — и всё джакч? Нет, Сыночек, ты у меня станешь первым бойцом… Пошли!

И мы вернулись в подвал, хотя душа не лежала.

— Подумаешь — расстроился он, — ворчал Князь. — Напугала его нездешняя тварь…

— Дину, — сказал я. — А обезьян кто-нибудь использовал в военных целях?

Князь задумался.

— Кажется, в Кидонской Народной Лавине Гнева были подразделения дрессированных обезьян-диверсантов, — сказал он. — Сержант с рацией и десяток мартышек с поясами смертников… Хотя про Синий союз сейчас что угодно можно сочинять… А тебе зачем?

— Да я про последний снимок…

— Э-э… А ты там обезьяну увидел?

— Ну… что-то вроде обезьяны.

— А я — озёрный гриб-переросток. Снимок-то явно подводный.

— Точно, — сказал я. — Вот почему там всё такое размытое…

— Всё равно, — сказал Дину. — Что бы за чудовище ни было, оно уже вечность как сдохло. Или, наоборот, не родилось ещё… Не повод.

Поработал Дину действительно на славу. Он отобрал на специальную катушку не только сцены отдельных схваток в спортзале, но даже целый бойцовский турнир — видимо, с учениками из другой гимназии.

— Смотри внимательно, — учил Князь. — Возьми карандаш, набрасывай схемы… Рыжий верзила из нашей комнаты всех кидает, вот тебе и образец… Тем более на гвардейский боевой комплекс похоже…

Ох, не была эта борьба похожа на гвардейский боевой комплекс! Не может даже самый лучший гвардеец в мгновение ока раскидать десяток себе подобных бойцов, да ещё и обозначать при этом смертельные удары!

— Получается, он один в полную силу дерётся? — сказал я. — Или остальные просто поддаются?

— Ты рисуй, рисуй, — сказал Князь. — В процессе рисования постигнешь движение… Моторику то есть…

И тут я понял, что меня в этой чужой борьбе смущает. Или раздражает, как хотите.

— Князь, — сказал я. — А ведь они двигаются быстрее, чем мы. Куда быстрее. Человек так не может. Они, наверное, на стимуляторах каких-то…

— Да я уже понял, — сказал он. — Чего уж не понять.

— Так что же ты мне голову морочил, массаракш-и-массаракш?

— Хотел в тебе боевой дух поддержать, — вздохнул он. — Уверенность вселить… Побеждает тот, у кого сила духа… Клянусь, я всерьёз поверил, что выгорит…

— Башку бы тебе оторвать, шут пандейский, — только и сказал я, встал и вышел из комнаты.

Затея с грохотом провалилась. Спасти меня сейчас могло только одно: охотник наш выходит из забытья и немедленно приступает к моим тренировкам… Опять глупость. Никогда я не смогу совершать эти неуловимые для глаза движения… Да и у охотника наверняка другие дела найдутся. Например, дудеть в манок… А почему бы мне не взять с собой этот самый манок да не напугать Грузовика?

Я вышел из здания и принялся бесцельно бродить по дорожкам.

— Смотри куда идёшь, — сказала Рыба. — Что случилось? Ну-ка помоги развесить…

Рыба тащила тазик с влажными простынями.

— А то и случилось, — сказал я. — Один раз отбрехался благодаря тебе от драки с Гаем Грузовиком — теперь не получится…

— Знаю, — сказала Рыба. — Держи тазик.

— Откуда? — сказал я, но тазик удержал.

— Айго всё видел и слышал, — сказала она. — Придётся тебе ему поклониться, не переломишься. Так и так, господин Айго, научите меня, дурака, уму-разуму…

Ещё один чужой сон

…— И от всей дивизии только они двое и остались — фельдфебель Айго Дан-Дир и наш док, — рассказывала Рыба. — Причём доктору пришлось сшивать фельдфебеля буквально из кусков — угадали вы в вашей дурацкой тетрадочке. А тогда ведь как было? «Уцелевших нет — есть погибшие герои и живые дезертиры». Такой был лозунг. Вот они и скитались по всей стране. Док тогда вбил себе в голову, что вернётся в столицу только с великим открытием и никак иначе. А Пауку вообще некуда было возвращаться. И не к кому. До армии он работал лоцманом на Голубой Змее. По ней тогда ходили такие колёсные пароходики под старину — для туристов… У него семья была, жена, дети, вообще большая родня, ведь на Юге так было принято — жить всем в одном огромном доме… Даже ни одной фотографии не осталось… Так что ты на него не обижайся, он тебе добра желает. Считай — как сыну…

— Да я и не обижаюсь, — сказал я. — Только у меня весь организм болит. Кажется, вот подойдёт ко мне Гай Тюнрике, ткнёт пальцем — и весь я развалился…

— Не подойдёт, — сказала Рыба. — Айго что сказал? Что у тебя руки длиннее и сильнее. Какой он там ни ловкий, а сломать ты его можешь. Ты потомственный горняк, он потомственный лесник. А горный медведь лесника без рогатины и ружья всяко задерёт…

Ой, хотелось бы верить. Ведь поверил же я Князю с его борьбой будущего. Но больше я с господином Лобату не разговариваю. Хотя сам, дурак, виноват, что в рот ему смотрел: как же, поэт, аристократ, эрудит! Учитель жизни, можно сказать! Трепло несчастное…

Паук выслушал меня, взял за ухо и потащил в спортзал. И там я понял, что все мои предыдущие тренировки были курсами для желающих похудеть домохозяек.

Господин фельдфебель Айго Дан-Дир обучал меня всего одному приёму. Одному-единственному. Но он должен был сработать наверняка. Паук нашёл среди инвентаря набитый опилками манекен для борцов, да ещё подержал его в воде, чтобы стал тяжелее. И кидал я это мокрое чудовище до тех пор, пока на плоской роже не начали мне чудиться черты выпускника Тюнрике…