Читать книгу "Личный враг императора - Владимир Свержин"

Ротмистр Чуев наконец опускает руку с саблей. Я натужно улыбаюсь, стараясь не подать виду. Сердце колотится как бешеное. Мне ли не знать, сколь горяча голова моего боевого товарища? Но, слава богу, не рубанул. Значит, все же до конца не уверен, где-то в глубине души таится надежда, что все же не я это злодейство учинил. Гусары, ожидавшие противодействия или же бегства, но никак не столь будничного приема, тоже уняли ход коней и теперь гарцевали на заметенной улице, растерянно оглядываясь, стараясь уложить в голове увиденное.

– Вы бы спешились, Алексей Платоныч. Раз уж вы карать приехали, то давайте уж вместе, как в былое время. Я тут как раз следствие веду, что за ублюдки под моим именем тут лютовать вздумали. Пожалуйте в дом. Какие ни есть, а стены и крыша над головой.

– В дом, – опасливо глядя на меня, буркнул лихой гусар. – Знаю я, какие фокусы у вас в доме бывают припасены.

– Ну что вы, честное слово, фокусы я и прямо тут показывать могу. – Я пожимаю плечами, разворачиваюсь, короткий взмах рукой – остро отточенный нож вонзается в дверной косяк. – Там наш единственный свидетель сейчас отогревается. Вернее, свидетельница, продрогла бедная. Еще б немного, и совсем бы окоченела. Благо, мы вовремя подоспели.

– Не единственная, – спешиваясь, бросил Чуев. – Мой разъезд видел, как тут лютовали. Издаля, вон с той опушки, а все же видел.

– И что ж, меня кто-то из людей твоих тут наблюдал?

– О том не говорили, – мотнул головой ротмистр. – Сказали, люд тут был в форме, кто в какой, и в крестьянских армяках тоже были.

– Ну, крестьян-то, сам знаешь, я от себя отослал, а вот с людьми в форме – тут вопрос поинтересней. Заходи в дом, есть о чем потолковать.

Село Темирово насчитывало сотни три домов, обращенных к улице узкими, как бойница, оконцами. Высокие заборы с крепкими воротами превращали главную улицу и примыкавшие к ней проулки в импровизированную крепость. Вал, явно недавно подсыпанный и укрепленный частоколом, довершал сходство населенного пункта с долговременным укреплением. Кроме обычной в селе церкви, восточнее, близ господского дома, тянул к нему указательный палец минарет старой мечети. Впрочем, даже если бы его не было, по самому названию можно было предполагать, что некогда на этой земле великие князья литовские, в том числе и мои предки, селили липиков, пришедших к ним на службу татар. Неведомо, пользовались ли мечетью по прямому назначению. Однако, как разглядел остроглазый Дунке, под куполом с полумесяцем, поблескивая время от времени окуляром подзорной трубы, прятался наблюдатель.

– Вот такие вот дела.

Ротмистр Чуев оглядел укрепления, будто среди русских снегов пред ним предстал оазис с пальмами и верблюдами.

– Кругом война, а чуть больше полудня маршевого перехода от тракта этакая тишь и благодать.

– Благодать, прямо скажем, условная, – тихо отозвался я. – Численность гарнизона этой крепостицы нам неизвестна, но вон там располагается четырехорудийная батарея. Верховых здесь, судя по рассказу Прасковьи, не меньше трех десятков, а уж сколько пехоты, можно только догадываться. В общем, нашими силами на ура не возьмешь.

Чуев согласно вздохнул, хотя и явно печалясь невозможности брать крепость в конном строю.

– Твоя правда, Сергей Петрович, но неужто ждать, пока наши дойдут, чтобы упырям этим кровь пустить?

– Помилуйте, господин ротмистр, я такого не говорил и думать не думал. Надо лишь с умом за дело взяться. Сам видишь, в этом гадючнике народ собрался по большей мере наш, уж во всяком случае, форму они российских полков носят. А что, если тебе сказаться передовым отрядом русской армии? После нашей победы им, как ни крути, жить захочется, а раз так, то, может, этот сброд и начнет тебе заливать, что от самого начала вражьего нашествия эту крепость держали и били врага не смыкая глаз, не покладая рук. Им же нужен будет человек, который впоследствии их командованию представит. Самим-то, поди, неудобно объяснять будет. А как в крепость войдешь, сообщи, что еще твоя разведка вернуться должна. Пусть они тебя угостят.

– Чем угостят? – перебил Чуев. – Тем, что у нынешних бедолаг отняли? Да у меня этот кусок в горло не пойдет!

– Алексей Платонович, порой из-за военной хитрости на такое идти приходится, о чем в иные времена и слушать тошно. В некой чужедальной стране один воин, чтобы вражеского полководца убить, цельный день в его отхожем месте просидел. А как тот решил над головой его присесть, то снизу и доверху копьем его пронзил.

– Фу, какие ты истории похабные рассказываешь! Да лучше голову сложить, чем этак воевать.

– Твоя правда, да только если бы полководец сей жив остался, многие б тогда головы сложили. А дерьмо хоть штука вонючая и противная, но и отмыться можно, и одеколонами запах отбить. А здесь все куда проще. Только ж в руках себя держи, на рожон не лезь. Пока суд да дело, расставь людей, чтобы готовы были по сигналу ударить. Я тебе нарисую как. А как с «разведки» вернусь, сразу и начнем.

Я покуда остаюсь в засаде наблюдать, как к крепостице отправляется гусарский разъезд, останавливается у ворот и окликает часового. Впрочем, часовые не дремлют. Судя по всему, в этом разбойничьем гнезде кто-то поставил дело весьма серьезным образом. Это не крестьяне-мародеры: набежали, убежали, что схватили, попрятали, не партизаны в исконном смысле этого слова, войсковая партия, действующая на коммуникациях в тылу противника. Здесь настоящий гарнизон. Вот только никаких дорог, никаких переправ, ничегошеньки, кроме самой себя, эта крепость не охраняет. От почтового тракта – полдня ходу, та дорога, что сюда ведет, военного значения не имеет. Не с чего бы тут этакий гарнизон держать. И что удивительно, французов сия фортеция абсолютно не беспокоит. Этак стоит себе и стоит. Может, все же не русские в селе засели? Может, у них с французами что-то вроде пакта о ненападении? Звучит, конечно, глупо, но ведь крепостица стоит и, по всему видать, всю войну этак спокойно простояла, а ведь летом сюда достаточно было послать батальон с батареей, чтобы выжечь это Темирово к лешему, до седого пепла. Нет, что-то тут не так, есть какой-то подвох. Я вновь и вновь проверял свой расчет, наблюдая продвижение гусар ротмистра Чуева. Изюмцы подъезжали к укреплению не спеша, важно, стараясь придать лицам выражение значимости. Еще бы, сейчас они не абы кто, не залетная шайка, а авангард наступающей русской армии. И все же, все же каждый из всадников подспудно ждал, что вот-вот еще несколько шагов, и со стены из-за заточенных бревен частокола свинцовым градом ударит залп. Вот подпустят чуть поближе, вот еще чуть-чуть, вот еще пару шагов…

Но залпа не последовало, вместо него из-за стены послышалось нестройное «ура!».

Кажется, сработало, – подумал я, глядя, как открываются ворота и всадники въезжают в село. Сейчас Чуев объявит о том, что еще должна вернуться разведка, и тем покуда себя подстрахует. Наверняка здешние разбойники решат дождаться возвращения разъезда. Ведь если речь идет о регулярных частях, то рисковать нельзя. Хоть один доберется до Ставки – и завтра на руинах крепости нечем будет поживиться даже голодным псам. А значит, нужно ждать сигнала, сидеть и ждать, невзирая на усиливающуюся метель, на мороз, сидеть, не подавая признаков жизни, лишь изредка давая возможность людям по единственной натоптанной уже тропе на четвереньках отползти подальше в лес и уж там попрыгать или вовсе справить нужду.