Читать книгу "Как общаться с ребенком, чтобы он рос счастливым, и как оставаться счастливым, общаясь с ним - Елена Леоненко"

И наконец, последнее – но отнюдь не по значимости, – чему должен научиться ребенок в возрасте от 2 до 5 лет, – это умение выстраивать свое собственное отношение ко всему, что он видит и что с ним происходит.

Как вам кажется, такие задачи уже можно считать вполне посильными для ребенка в этом возрасте?

Как родители могут ребенку помешать

Понятно, что возможностей нарушить описанную выше естественную деятельность ребенка у родителей хоть отбавляй. Здесь тонкость состоит в том, что даже запреты, непосредственно касающиеся совершенно других действий и умений ребенка, оказываются одновременно еще и разрушающими его представление о границах между его чувствами, желаниями, отношениями и чувствами, желаниями и отношениями родительскими.

Чтобы помешать ребенку столкнуться с самим фактом существования реальных внешних ограничений, вполне достаточно запрещать ему очень многое или почти все. Того же самого можно добиться, не предлагая ему разрешенных альтернатив вместо запрещаемых родителями действий. Ведь когда все нельзя, откуда у ребенка должно возникнуть представление о том, что можно? Как, например, можно научиться отличать соевое мясо от натурального, если человек натуральное мясо никогда в жизни не пробовал?!

Как же могут выглядеть конкретные действия родителей по «множественному запрещению»?

Иногда родители, пытаясь вырастить очень удобного для окружающих человека, запрещают малышу любые сколько-нибудь активные и шумные проявления.

Получается, что единственное позволенное ребенку поведение – тихое сидение где-нибудь в уголочке, пока взрослые дяди и тети заняты своими немыслимо важными делами. Ребенок очень успешно учится тому, что проявлять активность вообще запрещено, – в сущности, запрещено жить. Под запретом оказывается не только любая деятельность, но и сам факт существования того, что разрешено, а значит, и границы между запрещенным и разрешенным.

То же самое происходит, когда родители очень заботятся о собственном покое и в силу этого стремятся запретить ребенку любые действия, в которых можно усмотреть хоть самый минимальный намек на возможную небезопасность для него или для окружающих его предметов.

Итогом становится то же самое – невозможность разделить мир на то, что в принципе возможно, и то, что недопустимо ни при каких обстоятельствах.

Особенно травмирующим родительское воздействие становится тогда, когда запрет налагается не на способ совершения какого-либо действия, а на действие как таковое.

Иными словами, для ребенка не обозначается граница, до которой это действие совершать можно, а за которой – уже нельзя. Одно дело – сказать ребенку, что рисовать на обоях нельзя, а в альбоме можно, и совсем другое – яростно отругать ребенка за то, что он рисует на обоях. Для ребенка ведь вовсе не очевидно, что возмущение родителя относится именно к факту повреждения обоев, а не собственно к процессу рисования. В результате под запретом оказывается целое действие – в нашем случае это рисование.

Еще один способ осуществить то самое великое и ужасное запретное нарушение – запретить что-либо неопределенно, необоснованно или непонятно для малыша. В результате ребенок оказывается лишен возможности получить четкие и определенные представления о том, чего именно делать нельзя. Вариантов таких запретов довольно много.

Порой родители очень жестко подавляют любые действия ребенка, которые в их тревожном воображении выглядят опасными.

В итоге ребенка, по сути дела, оберегают от получения опыта обеспечения собственной безопасности – то есть от обучения тому, как разделить опасное и безопасное. Еще в разговоре об опасностях первого периода в развитии ребенка мы упоминали о том, как именно это происходит. Но если в первые два года жизни у ребенка имеется очень мало возможностей самостоятельно обеспечивать собственную безопасность, то после полного овладения главными двигательными навыками это уже становится возможным – и еще более необходимым. А закон Жан-Батиста Ламарка продолжает действовать! И если родители берут на себя функцию обеспечения безопасности ребенка всегда и везде, то у него даже и возможности не возникает начать это делать самостоятельно.

Почему-то иногда родители считают, что физически препятствовать в совершении какого-либо действия ребенку четырех лет и старше – так же допустимо, как, например, трехлетнему.

Но на самом-то деле разница между ними громадная! Трехлетний ребенок еще находится в процессе выяснения того, что можно, а что нельзя. Поэтому частенько такой малыш, услышав слово «нельзя», еще парочку раз попробует совершить непозволительное действие – ну просто для проверки! Ему еще нужно убедиться, что «нельзя» – это по-настоящему «нельзя». Дети же старше четырех лет – при условии, конечно, грамотного воспитания – понятия «можно» и «нельзя» уже в целом освоили и проверок допустимости их нарушения не производят. Для четырехлетнего ребенка уже становится важной аргументация любого «нельзя». Если родители этот факт игнорируют, то они, по сути, приучают его к беспрекословному повиновению взрослым. А в будущем это чревато тем, что ребенок будет слушаться любых приказаний любого взрослого. Представляете, чем это может закончиться?

Как ни странно, очень часто родители считают возможным обманывать маленького ребенка – разумеется, ради его же блага.

Речь идет, конечно, не о подарках от Деда Мороза, а о более прозаичных вещах. Когда ребенку обещают куда-то пойти, что-то ему дать и пр., а потом этого не происходит, ребенок постепенно перестает ощущать границу между тем, что существует в реальности, и тем, что ему говорят. Вариаций на эту тему в родительском арсенале более чем достаточно. Кто-то из родителей может запрещать ребенку совершать какое-то действие, объясняя это какими-то ужасными возможными последствиями: «Не съешь кашу – тебя Серый Волк (Бабай и т. д.) заберет». Не съев кашу, ребенок с ужасом ждет обещанного Серого Волка (или Бабая, которого, насколько нам известно, вообще никто и никогда не видел). Он не приходит, и ребенок начинает привыкать, во-первых, к тому, что «нельзя» далеко не всегда на самом деле нельзя, а во-вторых, к тому, что реальность никак не соответствует тому, что о ней говорят. Мама говорит малышу про какую-нибудь нежелательную конфету: «Не ешь, это бяка». Он, по родительскому недосмотру получив доступ к «бяке», неожиданно обнаруживает, что это вовсе не «бяка», а совсем наоборот. Чему верить ребенку? Тому, что он слышит от мамы, или тому, что чувствует его язычок? Папа отдыхает и решительно не настроен подходить к телефону. Телефон звонит, и усталый папа просит маму сказать, что его дома нет. Мама на глазах у малыша сообщает неизвестному абоненту, что папы дома нет. Но малыш-то видит, что он есть! И опять же – чему верить? Вариантов очень много, и все они в равной степени разрушительны для его границ. Запретов в результате образуется несколько: во-первых, вообще запрет на четкие и определенные границы, во-вторых, запрет на существование четкой границы между реальностью и чем-то придуманным, и в-третьих, такой же запрет на возможность установления определенной границы между «можно» и «нельзя».