Читать книгу "Мэри Роуз - Шарлотта Лин"

— Бросать тебя одного кажется мне бесчеловечным, — произнес сэр Джеймс. — Ведь придется решать, что будет с твоей матерью и домом, который принадлежит теперь тебе.

— Почему мне? — спросил Энтони. — Я не был его сыном, я не имею права на его имущество.

— Дом — твое наследство, — ответил сэр Джеймс. — Что бы ты ни думал на этот счет, я уверен, что он полагается тебе.

Энтони переводил взгляд с одной стены на другую, словно надеясь, что сумеет отыскать выход. А затем устало опустил голову, сдавил руками виски.

— Мне больше не хочется иметь с этим ничего общего, — сказал он. — Но я должен заниматься этим. Вы — нет. Вам нужно уйти.

Фенелла пересекла комнату и остановилась напротив него.

— Это твоя гора, Энтони, — произнесла она. — Сделай так, как рассказывал мне о Петрарке, скажи: «Привет, гора. Я — Энтони Флетчер, я стою здесь и не позволю изгнать меня из этого мира. Я строю корабли, люблю свою девушку Фенхель и своего друга Сильвестра, я могу все, что хочу, и даже больше». — Ей было все равно, что подумает об этом сэр Джеймс.

Увидев, что Энтони насторожился, она поднял а руку и провела пальцем по морщинке на его лбу. Он недоверчиво слушал ее.

— Что это? — спросил сэр Джеймс. — «Восхождение на гору Ванту» Петрарки?

— Думаю, да, — ответила Фенелла, а Энтони кивнул.

— Да ты философ! — восхитился сэр Джеймс. — «Я стою здесь и не позволю изгнать себя из этого мира». Думаю, что таким образом можно подытожить все то, что так смущает в наше время, вам не кажется?

— Rinascimento, — в один голос ответили Фенелла и Энтони. Затем она наклонилась к его уху и прошептала: — Возрождение.

Он взглянул на нее робко, искоса.

— Ты действительно не хочешь уходить, Фенхель? Ты по-прежнему можешь выносить меня?

— Можешь не сомневаться. — Она рассмеялась, хотя к горлу подкатил комок. — Сказать тебе, чего я хочу? Схватить тебя за шиворот, притащить в светлый дом сэра Джеймса и влить в тебя что-то теплое и питательное из того, что готовит для детей Карлос. А затем «подсластитель мира» — сэра Джеймса.

— Очень мудрый план, словно его придумал сам Петрарка, — произнес сэр Джеймс и снова посмотрел в тот угол, где сидела мать Энтони. — Доброй ночи, Летисия. Завтра утром я зайду посмотреть, как вы тут, и приведу с собой организатора похорон.

Затем они повернулись спиной к молчавшей женщине и вышли на улицу, в спасительную прохладу ночи.

11

Роберт
Лондонский бассейн, территория верфи, конец лета 1525 года

Дневной свет уходил. Они отослали рабочих по домам, Роберт приказал своему привратнику никого не пускать. Затем они переглянулись, словно заговорщики, и вошли в нутро корабля, чтобы носиться по всем трем палубам, словно маленькие мальчики. Обезумев от счастья, задыхаясь от гордости. Может быть, именно так чувствовал себя Господь, когда на шестой день смотрел на землю? «Увидел, что это хорошо». Думать так было кощунством, но это не пугало Роберта. Весь этот длинный удар сердца он чувствовал себя непобедимым. Возможно, давным-давно миновало то время, когда человек должен был слушаться оторванных от мира священников и думать так, как скажут они. Тут же вспомнился легко взрывающийся груз, который он надеялся перевезти этим кораблем, бесценную стопку документов, которые будут спрятаны здесь, внизу, на орлопдеке. Они были похожи, корабль и груз. Оба были способны прорвать границы и понести своих владельцев к берегам, о которых они даже не подозревают. Оба изменят мир, два чуда, свидетельствовавших о том, на что способен человек, венец творения.

«Мы — гиганты».

И эта мечта из дерева — его творение!

Калека спустился по лестнице с главной палубы и остановился.

— Хотите еще раз подняться наверх? Или осмотр окончен?

«Калека, — подумал Роберт, решив, что больше никогда его так не назовет. — Я люблю этого человека, — понял он, ничуть не стыдясь. — Не грешным, противоестественным образом, а за его планы, которые мы делим, и за то, что он может сделать с помощью своих чар».

— К черту осмотр. — Роберт пересек палубу, хлопнул его по плечу. — Как будто нашей красавице нужен какой-то осмотр. Что скажешь насчет того, чтобы дать ей имя и выпить за ее счастье моего лучшего вина, — только мы с тобой, ведь это была наша тайна?

— Тогда лучше пригласите кого-нибудь, кто может это оценить, — ответил ему Энтони. — На меня не стоит тратить свое лучшее вино.

Роберт снова хлопнул его по плечу.

— Тебе необязательно быть таким непонятливым, слышишь? Разве я плохо обращался с тобой все это время? Разве я заставил тебя расплатиться за то, что ты сбежал от меня тогда, во Франции? Разве я наказываю тебя, когда ты не подчиняешься?

И вдруг вспомнил, что ударил молодого человека, чтобы похвастаться перед Джеральдиной, словно с этим чувствительным гением можно обходиться, как со слугой, чистящим выгребные ямы. Словно тот — подобострастный слуга, которого он когда-то хотел сделать из него, а не товарищ, который ему так нужен. Потом он опасался, что драгоценная птица, с помощью которой он создал свое счастье, улетит от него. Пытался посадить его на цепь, но парень сбегал из любых оков. Его дух был подобен парусу, который можно было держать только свободным брасом. Он посмотрел на Роберта своими непроницаемыми глазами и произнес:

— Нет.

— Что нет?

— Вы меня не наказываете.

— Рад, что ты это понимаешь, — произнес Роберт. — Значит, у меня тебе хорошо?

— Да.

— Никто другой не позволил бы тебе вести себя так, как тебе удобно. И любой другой не позволил бы тебе мотаться в твой чертов Портсмут, хотя из-за этого останавливается работа.

Собеседник пожал плечами.

— Если не хотите, чтобы я ездил, я буду ходить пешком.

— Боже мой, парень, да что же ты словно устрица какая! Да ради Бога, катайся в Портсмут хоть до посинения, но сегодня я хочу выпить с тобой. Или, скажешь, что у нас нет повода? Мы построили корабль! Ты только посмотри, какой корабль!

Парень мучительно медленно улыбнулся, обнажив свои роскошные зубы.

— Ну ладно. Если вы настаиваете на том, чтобы вылить свое вино в бездонную яму, выпьем. А где? Боюсь, что для заведений, к которым привыкли вы, я недостаточно элегантен. — И он насмешливо одернул свой кожаный камзол, такой же, какие носили корабелы, и сидевший на нем так, словно его шил специально для него довольно приличный портной.

Роберт раздумывал недолго.

— Здесь, — заявил он и топнул по недавно уложенной доске. Та даже не скрипнула. Все на корабле казалось легким и воздушным, но все сходилось идеально, словно литое, словно конопатчики, которые приступят к работе завтра, могли бы и не утруждаться. — Мы будем пить здесь, где нам и самое место. Не рассказывай мне, что никогда не пробирался на борт без разрешения.