Читать книгу "Грузины. Хранители святынь - Дэвид Лэнг"

Сказал ему царь:

— О чем ты печалишься?

— Как же мне не печалиться, если ты собираешься меня казнить?

— Неужели ты печалишься из-за глашатая, возглашающего у дверей твоих, ты же знаешь, что нет за тобой передо мной греха, за который я мог бы казнить тебя? А между тем ты порицаешь меня за то, что я убоялся глашатая Господа моего, когда посмотрел на него, так что пал ниц на землю, скорбя от напоминания о смерти, которая мне была объявлена с того дня, когда я родился, и я притом боюсь воздаяния за грехи, которые знаю за собой. Теперь иди и скажи моим придворным, чтобы они осознали свою ошибку.

Потом царь приказал сделать четыре сундука из дерева и два из них покрыть золотом, а два смолою. Когда сундуки были готовы, он приказал наполнить два осмоленных сундука золотом и серебром, а два сундука, покрытых золотом, — падалью, навозом, и кровью, и мертвечиной, и волосами. Потом он приказал закрыть сундуки и приказал собрать своих придворных и вельмож, показал им четыре сундука и велел оценить их. И они сказали:

— О царь, по нашему поверхностному взгляду нет цены двум золоченым сундукам, и нельзя скрыть их великолепия и красоты, а что касается двух осмоленных сундуков, то у них нет ценности из-за их безобразия и малости и ничтожности содержимого, они не стоят ничего.

Тогда царь велел открыть два осмоленных сундука, и весь дом осветился от находившихся в них драгоценностей.

— Вот подобие тех двух мужей, которых вы презрели за одежду и наружный вид и положение. А между тем они полны знания, и мудрости, и благочестия, и правдивости, и других благодетелей, которые лучше и ценнее и жемчуга, и яхонта, и драгоценных камней, и изумруда.

Потом царь приказал открыть два других сундука, и все содрогнулись от их вида и запаха. И сказал царь:

— Вот подобие людей, украшающих себя снаружи одеждой и драгоценностями, тогда как нутро их полно невежества, обмана и зависти, и лжи, и жадности, и злобы, и других пороков, которые гнуснее, и гаже, и грязнее и падали, и крови, и навоза.

И сказали придворные:

— Мы получили нравоучение и поняли ошибочность того, что мы сделали, о царь!

Затем Иосаф обращается, в христианство, и Балавар крестит его. Получив это известие, его отец Абенес впадает в ярость и начинает преследовать христиан. Но Иосаф благополучно преодолел дальнейшие испытания и лишения. Наконец царь Абенес решил разделить свое царство между собой и своим сыном. Царство юного принца начинает процветать, а его отца приходить в упадок.

Убедившись в справедливости христианской веры, Абенес также крестится со всеми своими сторонниками. После смерти Абенеса Иосаф передает царство праведному Барахии (перед нами явный отголосок великого отречения Будды) и возвращается в Цейлон. Там он живет вместе с Балаваром, и наконец они умирают, обретя святость.

Среди других многочисленных вариантов этой легенды особый интерес представляет его использование основателем и сторонниками о движения Ахмадийя в исламе, имеющего множество сторонников в Индии и на Востоке. В соответствии с данной традицией, примерно девятнадцать веков тому назад в Кашмире жил святой по имени Иус Асаф, который проповедовал притчами и использовал множество тех же тем, что и Иисус Христос. Так, например, притча о сеятеле из Нового Завета.

Усыпальница Иус Асафа расположена в Сринагаре, в Кашмире. Приверженцы Ахмадийя считают, что Иус Асаф и Иисус Христос были одним и тем же человеком и что Иисус Христос после Воскресения продолжил свои странствия в качестве миссионера, пока не добрался до Индии и не умер там. Конечно, легенда о гробнице Иисуса в Сринагаре достаточно условна, на что указывают Р. Грейвс и Дж. Подро в монографии «Иисус в Риме: историческая гипотеза».

Даже беглое чтение источников показывает, что сюжет «Повести о Варлааме и Иосафе» восходит не к евангельской традиции, а к одной из версий сюжета о Гаутаме Будде и его миссионерской деятельности в том виде, как она была представлена в арабской версии легенды, известной как «Билаварнаме».

Распространившись дальше на запад, легенда оказала сильное влияние на средневековых катаров — еретиков из Прованса, — став основой религиозного трактата. И православная, и католическая церковь считает Варлаама и Иоасафа святыми. Все сюжеты происходят от древней буддийской легенды, которая вошла в христианскую традицию через грузинских книжников, обитавших в афонских монастырях.

Выходцы из Грузии, основавшие Иверский монастырь на горе Афон примерно в 980 г., внесли значительный вклад в грузинскую литературу и искусство. Иоанн Святогорец и его последователь Ефимий (1009–1065), а также Георгий Афонский (1009–1065) существенно обновили весь состав грузинской духовной литературы. Прежде всего они сверяли и исправляли по греческим оригиналам грузинские богослужебные книги и библейские тексты. И в наши дни грузинская церковь считает каноническим текст Евангелия, который составил Георгий Афонский.

Афонцы перевели на грузинский язык все сколько-нибудь ценные памятники византийско-христианской книжности. В частности, Евфтимий перевел на грузинский язык «Мудрость Балавара».

Георгий пишет, что большая часть переводов сделана им ночью при свечах, после того как целый день он проводил за управлением лавры и за религиозными обрядами. «Благословенный Георгий продолжал переводить без устали и не позволял себе отдыхать, денно и нощно он отбирал сладкий нектар из книг Господа, которым он украшал наш язык и нашу церковь. Он перевел такое количество божественных книг, что никто не может превзойти его, поскольку он работал над своими переводами не только на горе Олимп и горе Афон (и эти работы мы можем все перечислить), но также в Константинополе, во время путешествий и во всех других местах, где ему доводилось оказываться».

Непоколебимость грузин-афонцев в вопросах веры ярко видна на примере богословского диспута между Георгием Афонским и антиохийским патриархом Феодосием III, где Георгий заявляет: «Самый преподобный Господь, твои слова следующие: «Я сижу над троном Петра, главы всех Апостолов». Но мы — грузины — наследники и паства того, кого Он призвал первым святого Андрея, прозванного Первозванным, и кто назвал себя Его братом, благодаря Ему мы тоже были обращены и получили просветление.

И вот что еще, один из Двенадцати Святых Апостолов, назовем его Симоном-ханаанитом, погребен в нашей земле, в Абхазии, в месте, которое называется Никопсия. Узнав от этих Святых Апостолов свет веры в Единого Господа, мы никогда не отказывались от Него, никогда наша нация не становилась на сторону еретиков, наоборот, мы проклинали и предавали анафеме всех супостатов и вероотступников. Мы твердо стоим на этой скале православия и правилах поведения, которые провозгласили сами Святые Апостолы».

Возможно, рассказ о путешествии святого Андрея Первозванного в Грузию сегодня кажется вымыслом, но он не более мистический, чем многие другие почтенные традиции, бытовавшие в средневековом христианском мире.

Работа афонских подвижников веры была достойно продолжена Ефремом Мцире (1027–1094), жившим и работавшим на Черной горе в Сирии. Мцире был историком, филологом и переводчиком работ святого Иоанна Дамаскина, Ефрема Сирина, святого Иоанна Златоуста и Дионисия Ареопагита, а также автором «Жития Симона Логофета», главой грузинской монастырской общины, расположенной на Черной горе в Сирии.