Читать книгу "Успешные генералы забытой войны - Алексей Олейников"

При проведении операции сказался значительный боевой опыт Флуга.

Так, как отмечает исследователь Брусиловского наступления Л.В. Ветошников, «…по всему фронту армии началась артиллерийская подготовка, организации которой было уделено особое внимание на участке ударного 2-го армейского корпуса. Штабы начальников артиллерийской и ударной групп этого корпуса работали в полной связи между собой, сверяя донесения о разрушениях в проволочных заграждениях и окопах противника с наблюдательных артиллерийских пунктов и от начальников пехотных частей. На основании личных наблюдений и указанных донесений штабом артиллерийской группы делались распоряжения о переносе огня тяжелых и гаубичных батарей с разрушенных участков на новые и о взятии разрушенных участков под огонь легких батарей. Чтобы не позволить противнику за ночь восстановить разрушенные заграждения и окопы, а также для того, чтобы держать его все время в нервном напряжении, огонь продолжался без перерыва днем и ночью»{238}.

Атака была молниеносной, 15-я пехотная дивизия австрийцев была в значительной степени уничтожена. В приказе командующего армией прозвучало: «Молодецкие части 2-го армейского корпуса и Туркестанской дивизии новым дружным натиском опрокинули австрийцев, ворвавшись на их плечах в Язловец, захватив много пленных и трофеев. Австрийцы в беспорядке отступают за Стрыпу…»{239}

А.А. Керсновский дал такую оценку Язловецкой операции: «Прорыв II армейского корпуса генерала Флуга удался блестяще. Позиции у Язловца, считавшиеся германцами неприступными (и модель которых была выставлена в Берлине и Вене), были сокрушены туркестанскими стрелками 3-й дивизии, поддержанными справа 26-й, слева 43-й дивизиями. 13-й австро-венгерский корпус был сброшен в Стрыпу»{240}.

Только с 24 по 29 мая частями 2-го и 16-го армейских корпусов были захвачены в плен 414 офицеров, 17 тыс. солдат, 29 орудий, 66 зарядных ящиков, 7 бомбометов.

Австрийцы назвали прорыв на Стрыпе «эпидемическим».

Успех операции во многом был обеспечен тактически грамотными действиями В.Е. Флуга. Русский военный деятель А. Незнамов писал: «Язловецкий прорыв… показывает, что и с небольшими средствами, но хорошо использованными, можно делать большие дела и… Что боевые успехи, обусловленные особыми заботами и умением начальства, лучше всяких слов и приказов будят в массе… спортивное чувство и через него — дисциплину»{241}.

На июньской стадии брусиловского наступления 7-я армия наступала на линию Брзежаны, Подгайцы, Монастержиска.

Сводка за 22 июня так обозначила успехи корпуса В.Е. Флуга: «…во 2-м армейском корпусе части 26-й и 43-й пехотных дивизий энергичным натиском овладели первой линией окопов австрийцев на всем фронте, местами заняты две линии. При продвижении дальше части 43-й дивизии встречены сильнейшими контратаками подошедших значительных сил австрийцев. Произведенные до сего времени шесть контратак отбиты, части 26-й дивизии подошли к сильно укрепленной высоте 403, Бариш, 3 версты западнее мест. Бариш. При атаке корпусом взяты пленные (пока зарегистрировано до 2000), пулеметы и минометы. Всю ночь противник вел беспорядочную стрельбу, в 23 часа повел наступление на 171-й полк, но был отбит, причем взято более 300 пленных при 6 офицерах; около 5 час. вновь повел наступление на 171-й и 102-й полки, — атака отбивается огнем»{242}.

Стратегический очерк войны так сообщает о ходе боев в этот день: «Части II корпуса перешли в энергичное наступление и опрокинули неприятеля; на всем фронте корпуса австрийцы стали отступать на запад и юго-запад, преследуемые кавалерией; пехота II корпуса дошла до р. Барышки. Произведенные на следующий день контратаки австрийцев были отбиты»{243}.

«Трофеи 2-го армейского корпуса за 21 и 22 июня — по приблизительному подсчету: офицеров 162, нижних чинов пока зарегистрировано свыше 6000, пулеметов 29, бомбометов 6, минометов 3, орудие одно 1,5-дюймовое, более 5000 винтовок и баллоны с горючей жидкостью»{244}.

В ходе июньских боев у Гайворонка корпус Василия Егоровича вновь ждал успех — опрокинутые австрийцы оставили в руках русских войск 186 офицеров, 7 тысяч солдат, 29 пулеметов, более 5 тысяч винтовок и много другого военного имущества.

Создавалась благоприятная обстановка для развития успеха, но у командующего 7-й армией не было подвижной группы, которую можно было бы бросить в прорыв для развития успеха.

В начале июля главные силы 7-й армии были нацелены на Галич — Станислав. 2-й армейский корпус должен был прорвать позиции австрийцев на р. Коропец, на участке Слободка, Залесье и выйти на фронт Монастержиска — Вычулки для действий в тыл Савалуски с целью разгрома германской группировки в районе Монастержиска — Савалуска — Олеша.

15 июля 2-й армейский корпус В.Е. Флуга в тяжелых условиях местности и под огнем противника форсировал болотистую р. Коропец на участке Чехов, Залесье и ворвался в первую линию австрийских окопов.

В то же время попытка остальных корпусов прорвать оборонительную полосу противника не удалась.

31 июля ударом по Южной германской армии Ф. фон Ботмера 7-я армия начала победное сражение под Збаражем — именно корпус В.Е. Флуга форсировал Золотую Липу и взял г. Збараж. Трофеями армии стали 166 офицеров, 8415 нижних чинов, 4 орудия, 19 пулеметов, 11 бомбометов.

В августе армия нанесла поражение Южной германской армии на pp. Золотая и Гнилая Липа. Причем корпус В.Е. Флуга у Нараевки вел бои с отборными германо-турецкими частями.

С октября 1916 г. корпус Василия Егоровича действовал в составе 9-й армии Юго-Западного, а с декабря 1916 г. — Румынского фронта.

Конец карьеры

В.Е. Флуг принадлежал к числу волевых и решительных генералов русской армии, был человеком прямым и открытым, сторонником активного маневра — и неудобным подчиненным. И это в то время, когда, по замечанию А.П. Будберга, долгое время служившего на различных должностях в русской армии, «мы и вышли на войну с таким старшим командным составом, среди которого было множество лиц высокой воинской доблести и с самым блестящим стажем мирного времени, но было сравнительно очень мало начальников с сильным самостоятельным характером, с настоящим гражданским мужеством и с достаточно развитой способностью бестрепетного и сознательного принятия на свою единоличную и не ограниченную по размерам ответственность самых смелых и самых рискованных, но требовавшихся обстановкой и интересами общего дела решений, не считаясь при этом со своей личной судьбой и со всеми последствиями, которыми эти решения могли бы грозить в случае неудачи или неуспеха. А между тем война вообще, а тяжелые боевые кризисы и катастрофы в особенности требовали старших начальников как раз той категории, которой мы были так бедны. За это мы и заплатили тем, что произошло с нашими армиями и в Восточной Пруссии, и в Галиции, и на Завислинском театре военных действий»{245}.