Читать книгу "Спасенные - Джим Горант"

24

Ребекка Хасс работала не покладая рук уже почти два месяца, или восемь недель, наполненных стрессами и беспокойством. За это время она дважды побывала в Вирджинии и каждый раз наведывалась в каждый приют, чтобы посмотреть на каждую собаку. Она составила форму заявки для групп спасения животных, и, когда они выразили согласие взять собак, она лично проверяла каждую из них. Она подолгу разговаривала с руководителями этих групп, выясняя их условия и прикидывая, сколько собак они могут взять и есть ли у них возможность заниматься сложными случаями.

Она одновременно проводила консультации с министерством сельского хозяйства по поводу окончательных соглашений, которые должна подписать каждая группа спасения. Она вела длительные телефонные переговоры со специалистами, выясняя потребности питбулей вообще и особенности конкретных случаев, с которыми они столкнулись. Она разрабатывала требования, на основании которых собакам будет гарантирован самый лучший уход, а люди будут избавлены от несчастных случаев.

Она убедила министерство сельского хозяйства смягчить требование, заключавшееся в том, что каждая группа должна существовать не менее трех лет, а его руководители столько же времени должны были заниматься спасением животных. Под ее давлением министерство согласилось изменить срок действия условия о неразглашении с пожизненного на период, пока дело остается открытым.

В это же время она сопоставляла сведения о группах спасения с тем, что ей было известно о каждой собаке. Какие из них выбрать?

Наконец, в начале декабря она села и подвела итоги. После усыпления двух собак — одной из-за ее агрессивности, а Розы из-за болезни — оставалось сорок семь животных. Со времени первичного тестирования прошло два месяца — достаточно времени, чтобы некоторые собаки изменились. У Хасс имелись отчеты Раттай и Вашингтонской лиги, на основании которых она скорректировала первоначальные рекомендации: восемнадцать собак направлялись в «Приют 1», семь в «Приют 2», двадцать две — на «Передержку» и для «Службы в полиции» не рекомендовался никто.

Из двадцати пяти собак, направлявшихся в приюты, двадцать одна предназначалась для «Лучших друзей». Две отправятся в «Возвращенную любовь» и одна — в «Отповедь». Из двадцати двух собак, которых должны взять на передержку, девять, живущих в «Отповеди», там и останутся, как и три собаки, уже размещенные в Обществе защиты животных от жестокости округа Монтерей. Четыре собаки поедут в Ричмондскую лигу защиты животных, две в Общество защиты животных от жестокости штата Джорджия, одна в «Возвращенную любовь», одна в Общество защиты животных Тайдуотера, одна в «Лучшие друзья» и одна в «Нашу стаю».

Хасс рекомендовала, чтобы группы, берущие собак на передержку, получили по 5000 долларов на каждую собаку, а группы, берущие собак в приюты, — по 20 000 долларов на собаку. Все эти деньги будут перечислены из средств Вика. Хватит ли этих денег или их окажется слишком много, зависит от того, сколько проживет собака и какой ей понадобится уход на протяжении всей жизни, однако все стороны с этим согласились, и деньги были положены на депонент, откуда их можно будет взять.

Этот документ был передан в суд 4 декабря. Хасс ждала. Ждали все. Через два дня он был одобрен.

Каждой из оставшихся сорока семи собак был дан шанс. Они отправятся туда, где их будут окружать люди, которые помогут им восстановиться и понять, что, несмотря на ужасный прошлый опыт, мир не так уж плох.

Услышав эту новость по телефону, Донна Рейнолдс и Тим Рейсер с радостными криками закружились по кухне. Для этой минута они работали годами. Теперь они должны удостовериться, что все так и будет. Если это так, то у этой истории с питбулями будет продолжение, о котором никто раньше даже и не думал. Но прежде Тиму Рейсеру нужно было кое-что сделать. Он созвонился со своим бюро путешествий и принялся паковать чемодан.

❖

Ричмонд опять бурлил. 10 декабря улицы, прилегающие к зданию федерального суда, заполнили люди с плакатами и майками с самодельными надписями. Здесь были сторонники Майкла Вика с лозунгами «ДЕРЖИСЬ», но гораздо больше собралось защитников животных и горожан, глубоко возмущенных тем, что сделал Вик.

Николь Раттай приехала рано утром и заняла место в очереди, которая уже начала выстраиваться. Она была уверена, что работники суда, как они сделали это летом, рассадят многочисленных зрителей по другим комнатам, где они будут наблюдать заседание по кабельному телевидению. Раттай хотела занять место в комнате суда.

Тим Рейсер договорился встретиться с Раттай рано утром, однако его рейс задержался, и он оказался в одной из комнат для зрителей. Раттай прошла в комнату, где будет идти суд. Многие места были заняты друзьями и родственниками Вика. Войдя в зал суда, Раттай увидела, что Маркус, брат Вика, обнимает мать, которая плакала. Оглянувшись, Николь заметила Джима Кнорра и Билла Бринкмана. Увидела она там и Джералда Пойнтдекстера.

В сентябре, через пять месяцев после первого обыска, Пойнтдекстер выдвинул обвинение против владельцев питомника «Бэд-Ньюз» по двум статьям, касающимся жестокого обращения с животными. Суд должен был состояться весной. По этим обвинениям Вику грозило еще пять лет заключения, однако сейчас ему предстояло выслушать федеральное обвинительное заключение.

Дело было не из легких. Соглашение о признании вины, подписанное Виком, предусматривало тюремное заключение сроком от двадцати до восемнадцати месяцев. Защитники Вика просили минимальный срок, учитывая публичное покаяние Вика, осуждение им жестокости по отношению к животным и отсутствие судимостей, несмотря на то что он вырос в криминальной среде.

Несколькими неделями раньше два компаньона Вика предстали перед судом, и его решение оказалось неутешительными для команды Вика. 30 ноября Пернелл Пис был осужден на срок восемнадцать месяцев, а Куанис Филлипс, друг детства Вика, на двадцать один месяц. Как формальный, если не фактический руководитель группы, Вик был в худшем положении, чем они.

К тому же были у Вика и другие проблемы. Через два месяца после признания вины тест на наркотики показал, что он употребляет марихуану, а это было прямым нарушением соглашения о признании вины. Впоследствии Вик заявил, что курил, чтобы справиться со стрессом, вызванным интервью, которые его отец дал некоторым средствам массовой информации и в которых он осуждал сына.

Примерно в это же время на допросах, проводимых федеральными агентами, Вик не прошел тестирования на детекторе лжи, противореча своим первоначальным признаниям. С самого начала он настаивал на том, что никогда не участвовал в убийствах собак, однако, утверждая то же самое на более поздних допросах, он был уличен детектором лжи. Он был вынужден изменить показания и признать, что собственноручно убивал собак, которые были плохими бойцами.

Оставалось неясным, отяготят ли эти признания его вину. Войдя в зал суда в черно-белом полосатом тюремном одеянии, Вик улыбался и переговаривался с присутствующими. Когда начались слушания, он стоял между двух приставов, внимательно следя за происходящим, и, когда ему дали слово, принялся каяться. Он заявил, что исходил из «неверных суждений», добавив: