Читать книгу "Мнемозина, или Алиби троеженца - Игорь Соколов"

– В общем-то, да, – улыбнулся я, и начал ей неторопливо объяснять необычайное строение ее половых органов, но когда заговорил об их многообразии, она прервала мою речь долгим и нежным поцелуем.

Болезненные мысли о моей погибшей Любви, о притворстве Мнемозины, о страстной и порочной Вере, легко и незаметно, вместе с моим семенем растворились в этом юном и волшебном теле.

О, если бы то, что мы находили и отдавали другим, принадлежало нам вечно?! Но разве такое возможно?!

– А кто ты по национальности? – спросила она.

– Я?! Еврей! – вздохнул я.

– Понятно, – улыбнулась она с лукавой улыбкой.

– Ах, если бы все могли видеть только людей, а не их расу и национальность, – еще глубже вздохнул я.

– А почему ты так возмутился, – удивилась она, сразу переходя на шепот. – Между прочим, евреи – очень благополучная нация!

– Я так и знал, что ты это скажешь!

– А почему ты сразу думаешь, что я хотела оскорбить тебя или твой народ?! – смутилась она.

– Потому что на свете предостаточно сук, привыкших издеваться над жидами!

– Прости! Но я, на самом деле, не хотела тебя обидеть! – она прижалась ко мне, вздрагивая всем телом, снова напомнив мне Мнемозину.

Вскоре она быстро заснула, а я все никак не мог успокоиться.

Из головы у меня никак не выходили слова о моей благополучной нации, и эти пьяные головорезы-скинхеды, чей убогий разум был насквозь пропитан расовой ненавистью к людям с другой национальной принадлежностью, принадлежностью как потребностью, выразить себя любым умопостигаемым способом…

Люди как небесные тела движутся по одним и тем же орбитам, привлекая к себе одних и отталкивая других, все они так или иначе являются выражением одного вечного закона, по которому вся жизнь заключает в себе неумолимый Абсурд существования.

Есть точка зрения или предположение, что наша судьба уже записана на вечных скрижалях, на небесах, как угодно и что времена, как дифференциалы, только ускоряют или замедляют ход человеческой истории.

Почему-то мне показалось, что эта точка зрения не лишена смысла. Ошибка человечества, повторяющаяся из века в век, расовые преступления и войны, просто межличностные конфликты, все имеет один корень зла, а вместе с тем и тенденцию повторения.

Человечество движется вместе с небесными телами по кругу, каждый раз сталкиваясь с одним и тем же сопротивлением Вселенной или страшным нежеланием могущественного покровителя раскрыть глаза и уши своему плохо видящему и плохо слышащему детищу.

Весь мир как будто пронизан невидимыми токами любви, только независимо от этого в каждом из нас происходит своя трагедия, своя комедия, которая выражает собой не столько Любовь, сколько ненависть всего человечества!

Мир прекрасен, но это только отражает неприятие Вечного смертным!

Я еще долго думал, ворочался, пока не уснул.

Во сне я увидел Мнемозину. Я плыл по какой-то реке, вокруг которой рос дремучий лес, и вдруг ко мне вынырнула из воды русалкой Мнемозина, и сразу же обвила мою шею нежными руками…

Ее язык, похожий на змеиное жало, вполз между моих зубов, и неожиданно оказался в моем сердце, и я тут же с нею исчез под водой.

Потом мы падали на дно, пролетая сквозь толщу воды с невероятной скоростью, как будто сама бездна поглощала нас.

От страха я прижался к ней и она, обхватив меня ногами, впустила в себя мой пенис, а когда я излил в нее свое семя, я проснулся, и увидел, что я и на самом деле испытал оргазм, только не с Мнемозиной, а с этой девушкой, чье имя я до сих пор не знаю.

У нее были широко раскрытые глаза, будто она только что испытала ужас, а может, неслыханное удовольствие?

– Что это с тобой?! – спросил я.

– Оставь меня! – заплакала она, и, соскользнув окровавленным лоном с моего обмякшего пениса, молча отвернулась к стене.

Ее плач раздражал меня. Я хотел ей что-то сказать, но никак не мог вспомнить, что хотел сказать.

Моя память как будто отказалась слушаться меня, и теперь я глядел на нее с искренним удивлением.

Я как будто даже забыл, как оказался здесь, и кто эта незнакомая девушка.

– Ты изнасиловал меня, – прошептала она, не поворачивая ко мне своей головы.

– А разве ты не сама захотела пойти со мной в эту гостиницу?!

– Нет, ты дважды у реки и здесь меня изнасиловал, а теперь ты должен жениться на мне, – шепнула она с нескрываемым злорадством, – если, конечно, не хочешь проблем!

– У меня уже есть жена, – озадаченно пробормотал я, – и потом у тебя, кажется, тоже есть жених!

– Ты мой жених! Ты меня дважды лишил невинности и не отпирайся! А то тебе будет худо! – обернулась она ко мне с безумной улыбкой.

– Но у нас же все было по согласию, – обеспокоено вздохнул я.

– Чушь, – засмеялась она, трогая пальцами стену, выкрашенную в розовый мрамор, – я тебе не говорила, что согласна.

– Но ты сказала мне «ну, же!».

– Я сказала тебе не «ну, же!», а «нужен», я имела в виду, что мне нужен ты просто как собеседник! Просто ты ослышался, а теперь должен за все ответить!

– Но ты же разделась догола! – возмущенно крикнул я, отирая со лба рукой испарину, – и сама разделась, ведь я тебя не заставлял раздеваться!

– Я разделась, потому что мне было очень жарко!

– Но у меня уже есть жена, – вздохнул я, уже воровато озираясь по сторонам, – и потом я уже очень стар для тебя! Разве не так?!

– Рассказывай сказки! – усмехнулась она, неожиданно поворачиваясь ко мне хитро улыбающимся лицом, – а потом, даже если у тебя и есть жена, то ты всегда можешь развестись! А с моей помощью ты разведешься в два счета!

Реальность, как кривое зеркало, отразила мой собственный шантаж, и как я еще совсем недавно пугал Мнемозину разоблачением и тюрьмой, так и эта молодая красавица пугает меня тем же!

Только, если Мнемозина действительно чем-то тяжелым приложилась к голове своего бывшего мужа, то я-то как раз и не насиловал эту!..

– Да, я даже и не знаю, как тебя зовут!

– Вот, именно! – ее лицо раскраснелось как маска у победителя.

– Так вот, значит, почему ты не называла мне своего имени! – я уже окончательно растерялся и не знал, что мне делать.

– А ты что хотел?! Сделал меня беременной, а сам в кусты?! Тоже мне герой, за одну девушку заступился, а меня хочешь бросить?!

– Ну, почему же в кусты?! – разволновался я. – Какие еще такие кусты?! Какой герой?! Я ничего не понимаю!!! О, Боже!!! И чем я провинился перед тобой?!

– Известно чем, – снова усмехнулась она.

– Послушай, но я же совсем бедный, у меня за душой совсем ничего нет! – я сполз с кровати, и сел на пол, испуганно поглядывая на нее.