Читать книгу "Целитель - Фрэнсис Пол Вилсон"

Человек научился искривлять пространство, победно прыгая со звезды на звезду. Он совершал ошибки, учился на них, продвигался вперед — до войны землян с тарками. После победы стремление вдаль сменилось движением вспять. Человечество свернулось в клубок. Раса как бы получила молчаливое подсознательное указание возделывать свой сад. Тарки были усмирены, фактически приняты в Федерацию, получив представительство второго разряда. Они больше не представляли угрозы.

А с чем столкнешься в дальних краях? Не существует ли там другой воинственной расы? Не летит ли на крыльях другая война? Прозвучал негласный приказ отступать. Сплотитесь и посидите тихонько.

Однако консолидации так и не получилось, по крайней мере в продуктивном масштабе. К концу войны землян связывала с союзниками всеобъемлющая система врат Хааса, позволявшая с неслыханной прежде легкостью добираться друг до друга. Если бы в то время Федерация находилась в руках оппортунистов, можно было б построить новую империю. Но произошло обратное: верное Уставу руководство Федерации подавило искушение воспользоваться послевоенным периодом и распространить свое влияние на другие планеты. Оно скорей старалось вернуться к нормальному положению дел, преодолевая возникающие во время любой войны центристские тенденции.

Ему удалось с этим справиться слишком успешно. Связи планет с Федерацией ослабли, как и было задумано, потом начали возникать самостоятельные анклавы, союзы, содружества, связанные торговлей и соглашениями об обеспечении взаимной безопасности. Обосновавшись в своих секторах, они полностью и окончательно забывали о Федерации.

Именно этот раскол вместе с угасшим желанием двигаться дальше больше всего тревожил политологов. Аналитики предсказывали дальнейшее отчуждение между планетарными анклавами, которое приведет в результате к открытой вражде. Без Федерации — средоточия целей и устремлений расы — человечеству грозил межзвездный феодализм. В данный момент перед ним открываются два пути: полное подчинение наиболее агрессивному анклаву и создание новой империи вроде Метепской дофедеративных времен или полный распад межзвездных связей, ведущий к застою и варварству.

Дейлт сам не знал, согласен ли с теориями катастрофы. Но в одном был уверен: Федерация перестала быть единым связующим центром.

Видя мысленным взором почти пустой зал заседаний Верховного Совета, он попытался вздремнуть. И тут в голове зазвучал голос, знакомый теперь, как свой собственный:

Кружи и кружи, расширяя круги,

Сокол сокольничего не слышит.

Центр не притягивает распадающиеся куски,

Мир разгулом анархии дышит…

В лучшее никто больше не верит.

— Не мешай.

— Ты не любишь поэзию, Дейлт? Это стихи одного из моих самых любимых древних поэтов. Весьма кстати, правда?

— Меня это не интересует.

— Должно интересовать. Довольно точно описано и твое личное положение, и положение твоей расы.

— Проваливай, паразит!

— Мне уже и самому хотелось бы иметь такую возможность. Ты меня беспокоишь в последнее время. Переживаешь распад личности.

— Избавь меня от своих надоевших анализов.

— Я вполне серьезно. Посмотри, во что ты превратился. Отшельник, чудак, разорвавший все связи, живущий в автоматизированном готическом замке среди старого оружия и мертвых трофеев, мрачный, несчастный. Я искренне озабочен, пусть даже не из альтруистических соображений.

Он не ответил. Пард обладает даром смотреть в самый корень проблемы, а вывод на сей раз не особо приятный. Его давно терзает страх перед распадом собственной личности. Не нравится свой нынешний образ, только тут, кажется, ничего не поделаешь. Когда и с чего начались перемены? Когда случайные приступы усталой скуки переросли в бесконечную сокрушительную тоску? Когда люди стали чужими? Даже секс его больше не привлекает, хотя с потенцией все в полнейшем порядке. Прежде легко и естественно возникавшие эмоциональные связи завязывались все реже, потом стали совсем невозможными. Видно, тот факт, что смерть с неумолимостью их разрывает, сыграл свою роль.

У Парда, разумеется, нет подобных проблем. С миром он непосредственно не общается, никогда не был смертным. С той минуты, как он поселился в сознании Дейлта, смерть из неизбежной стала просто возможной. Пард не нуждается в компаньоне, разве что для обсуждения время от времени некоторых вопросов относительно их совместного существования и абстрактных рассуждений, доставляющих ему немалое наслаждение. Стивен ему завидовал.

Почему — вдруг взбрела ему в голову мысль, — почему он всегда видит в Парде существо мужского рода? Почему не среднего? Почему, еще лучше, не женского? Они мысленно обручены, пока смерть их не разлучит.

— Не сваливай вину за свое нынешнее состояние на долгую жизнь, — посоветовал навсегда влезший в голову незваный сожитель. — Ты путаешь инертность со скукой. Твои возможности далеко не исчерпаны; фактически ты их еще близко на зуб не испробовал. Отлично держался целое тысячелетие. Только в последние сто пятьдесят лет начал сдавать.

Он опять прав, подумал Дейлт. Пожалуй, все началось после победы нал белой горячкой. Если оглянуться назад, в деятельности Целителя, как бы она его ни изматывала, были высочайшие взлеты, пики между глубокими провалами. Теперь он успокоился, словно море, окруженное безликим горизонтом.

— Ты должен горячо и живо интересоваться тем, что происходит с твоей расой, ибо именно тебе из всех ныне живущих предстоит увидеть, как цивилизация выродится в феодализм. Но тебя ничего не волнует. Жестокое зверское варварство бьется в клетку цивилизации, а ты лишь подавляешь зевок.

— У тебя сегодня решительно поэтическое настроение. Хотя варварство вместе с бедностью всегда с нами.

— Безусловно. Однако не на первом месте. Пока, по крайней мере. Скажи, хотелось бы тебе видеть Федерацию, устроенную по образцу культуры Кваши?

Дейлт отчетливо представил картину, но все же ответил:

— Мне бы хотелось, чтобы ты остался на Кваши, — мгновенно пожалев об этих словах.

Недостойное ребячество с его стороны, очередное подтверждение гибели разума.

— Если бы и там остался, ты умер бы тысячу с лишним лет назад.

— Может, было бы гораздо лучше, — сердито парировал он.

Справа послышался резкий скрип, в руке очутился оторванный подлокотник кресла.

— Как это мне удалось? — удивился Стивен.

— Что?

— Как я голой рукой оторвал подлокотник?..

— А, вот что тебя интересует. Ну, я недавно немножечко переделал актиновые и миоциновые волокна в поперечно-полосатой мышце. В этом отношении человеческие мускулы далеко не идеальны. Теперь у тебя максимальное мышечное напряжение гораздо выше нормального. Естественно, после этого пришлось усилить связи между волокнами, укрепить сухожилия, места их прикрепления, капсулы суставов. Разумно было повысить содержание кератина в эпидерме ради предотвращения…