Читать книгу "Властелин ее сердца - Моника Маккарти"

Розалин была уверена, что изнасилование – одна из угроз, которой она не должна бояться со стороны Робби Бойда.

Или ее уверенность произвела на него впечатление, или Роджер пришел к подобному заключению самостоятельно, но он задумчиво посмотрел на нее:

– Он нравится тебе, не так ли, тетя Роузи-лин?

Его проницательность повергла ее в шок, которого, как она надеялась, он не заметил.

– Я… – Она закусила губу. – Я сама не знаю, что и думать, – честно сказала Розалин.

Роджер нахмурился, как будто тоже не мог принять решения.

– Он совсем не такой, как я ожидал. Он ведет себя не как разбойник – по крайней мере, не все время. Но отец ненавидит даже одно упоминание о нем, поэтому я уверен, что он совершил немало плохих дел.

Розалин задумалась на минуту, вспоминая все, в чем ей сегодня признался Бойд.

– Множество плохих вещей было сделано во имя войны обеими сторонами. Трудно найти кого-то очень хорошего или очень плохого. В людях обычно намешано и то и другое.

Роджер, казалось, был обеспокоен ее словами, но кивнул. Как большинство людей, он хотел видеть все либо черным, либо белым, а не в разных оттенках серого.

Розалин начала понимать, что Робби Бойд был действительно серым. За беспощадной оболочкой еще угадывался человек, которого она помнила. Возможно, он не был жестоким, беспощадным разбойником, но и не был благородным рыцарем в белых доспехах. Возможно, то же самое можно было сказать о сэре Клиффорде.

Поскольку она не могла позволить себе отдохнуть, следующие несколько часов Розалин занималась тем, что готовила веревку из полос простыни, которые они с Роджером нарвали перед тем, как он пошел спать. Работая при свете луны, проникавшем в щели ставней, она сплетала косы из полос и связывала концы. Когда она закончила, у нее была крепкая веревка длиной в сорок футов.

К счастью, деревянная кровать оказалась очень крепкой. Привязав один конец веревки к толстому столбу, Розалин спустила оставшуюся часть в окно. Возможно, им и придется спрыгнуть с высоты нескольких футов, но веревка была достаточно длинной.

Когда звуки, доносившиеся снизу, наконец смолкли и Розалин пришла к убеждению, что все уже уснули, она разбудила Роджера.

Передвигаясь по комнате, словно привидения, они взобрались на кровать и аккуратно раскрыли ставни. Сильно потянув за веревку, Роджер встал на подоконник и посмотрел вниз. Его лицо побледнело, он судорожно сглотнул, но не колебался. Они обменялись взглядами, и он начал спускаться. Розалин затаила дыхание, сдерживая желание вытянуть руки и схватить его. Он, должно быть, почувствовал ее смятение.

– Помни о своем обещании, – прошептал он.

Она замерла.

– Ты тоже.

Через мгновение он исчез. Пять мучительных минут Розалин наблюдала, как веревка натягивалась под его весом. Несколько раз кровать скрипнула, и ее сердце ушло в пятки. Но столб выдержал. Он выдержал! И наконец – наконец! – веревка ослабла. Роджер добрался до земли.

Посмотрев вниз, она не увидела племянника, но сама не колебалась. Сильно натянув веревку, как сделал он, чтобы проверить ее прочность, Розалин стала взбираться на подоконник.

Но прежде чем ее нога коснулась деревянной доски, произошла катастрофа. Ставень не был открыт настежь, она случайно задела его локтем, и он ударился о внешнюю стену – громко.

Розалин замерла, в то время как звук, казалось, разнесся в тишине ночи как удар церковного колокола. Может быть, он не услышит…

Движение и звук дребезжащей двери рассеял ее надежды. Слава Богу, что она закрыла дверь на задвижку.

– Розалин. Откройте дверь.

Она выглянула наружу. Сердце сжалось, словно призывая ее прыгнуть. Отправиться вслед за племянником и приложить все усилия, чтобы убежать.

Но она должна была дать Роджеру шанс. Быстро отвязав веревку, она выбросила ее в окно и закрыла ставни. Ее руки все еще были на защелке, когда дверь с шумом распахнулась.

Встревоженный и раздраженный, Робби не пытался заснуть. Он сидел, прижавшись спиной к двери, и пытался сконцентрироваться на крепком кирктонском виски, чтобы не думать о женщине, одна мысль о которой зажигала его кровь.

Но виски не помогал. Он был настолько настроен на ее волну, что пульс учащался всякий раз, когда он слышал шум.

Но этот звук был совсем другой. Это не были шаги, или шепот, или скрип кровати, когда она поворачивалась. Это был громкий стук, который был совсем неуместен в середине ночи. Поэтому, когда она сразу не отозвалась, он, не колеблясь, выбил задвижку резким движением плеча и ворвался в комнату.

Робби почувствовал поток холодного воздуха. Окно было открыто. Она стояла на коленях на кровати и держалась руками за ставни. Розалин обернулась к нему с испуганным вздохом. Ему показалось, что он увидел вспышку паники в ее глазах, но это могло быть просто удивлением.

– Что вы здесь делаете?

Он закрыл за собой дверь и направился к ней.

– Я могла бы спросить вас о том же.

Робби подошел достаточно близко к ней, чтобы заметить, как она покраснела, жилка на ее шее забилась. Розалин нервничала. Но он не знал, было ли это из-за его присутствия в комнате, из-за того, что он стоял так близко, что чувствовал запах мятного порошка, которым она чистила зубы на ночь, или из-за чего-то другого.

– Почему ставни были открыты?

Он пристально наблюдал за ней, настолько пристально, что заметил, как ускорился ее пульс, прежде чем она ответила:

– В комнате было жарко – я открыла один ставень. Должно быть, от ветра он распахнулся, пока я спала. Мне жаль, что я разбудила вас, но, как вы сами видите, для вашего беспокойства нет причин.

Быстрый, тщательный осмотр комнаты, казалось, подтвердил ее слова. Железный мангал был заполнен торфом и горел в дальнем углу, рядом на маленьком столике были расставлены все необходимые вещи, которыми он просил Кирктона обеспечить ее, на тумбочке горела свеча, кровать стояла у окна…

Все находилось на своих местах.

Но что-то было не так. Бойд протянул руку к задвижке на ставнях позади нее и случайно задел ее грудь. Робби вздрогнул от прикосновения, каждый нерв его напрягся, но он не посмотрел на нее.

Наклонившись, он выглянул наружу. Это было его ошибкой. Ее нежный женственный аромат, который до сих пор был слабым и слегка дразнящим, стал глубоким и всепроникающим, захватывая его ощущения и заставляя его чувствовать себя так, словно он утопает.

Бойд не мог понять, как можно так хорошо пахнуть после двух дней, проведенных в седле, и после того, как она побывала в ловушке в горящем здании. Это, должно быть, была секретная женская магия, чтобы сводить мужчин с ума.

Его тело было напряжено, как натянутый лук Макгрегора, пока он быстро осматривал темноту. Хотя он ничего особенного не увидел, инстинкт подсказывал ему, что что-то не так, а инстинкт спасал его слишком часто, чтобы он мог игнорировать его.