Читать книгу "Тень медработника. Злой медик - К. Секачева"

– Это интереснейшие люди, – начинал неспешно свой рассказ преподаватель, откинувшись на стуле и скрестив руки на груди. – Один санитар – на вес золота, – продолжал он. – Где ты еще найдешь человека, который будет заниматься такой работой. Санитарам разрешается все: пить и курить на рабочем месте, выражаться в меру своей воспитанности. Бывало, что они накрывали стол прямо на секционном столе, устраивали пьяные драки и все в таком духе. Но уволены, как правило, не бывали. Причину я уже оговорил выше.

Как-то раз, придя утром на работу, меня на пороге встретил взбудораженный санитар Санька:

– Григорий Степанович, а Ваську-то вскрыли!

Вася – это один из санитаров.

– Да брось ты, – ответил я ему.

– Вот те зуб, Степаныч!

Выяснилось следующее: два санитара (Вася, ну и, скажем, Коля), находясь в алкогольном опьянении, решили поспорить. В общем, Вася решил взять Колю «на слабо» фразой: «А спорим, ты меня не вскроешь?» Василий, в полной уверенности, что все закончится отступлением Николая, лег на секционный стол. Но Николай оказался человеком слова, с серьезным лицом взял в руки секционный нож. В этот момент затейщик спора снял верхнюю одежду и с улыбкой на лице ждал исхода событий. Все произошло очень быстро: на Ваське в миг образовалась рана от подбородка до лобка, внутренности посыпались наружу, но Василий сумел их поймать, да и сам автор этого разреза как мог помогал другу. Вызвали скорую помощь, на которой злосчастного доставили в хирургию, где он был успешно прооперирован. Дело в том, что рука санитаров настолько наработана, что при разрезе не повреждается ни один внутренний орган. Они настолько профессиональны, что алкоголь им при работе не помеха, а иногда даже в пользу. Через пару месяцев я встретил Василия, и он с гордостью, задирая футболку вверх и с фразой: «Во!» – показал рубец от подбородка до лобка. Дружба Васи с Колей не разрушилась, а стала крепче.

* * *

Хирургия. Гнойная перевязочная. Пациентка 60 лет, прооперированная по поводу рака прямой кишки. Опухоль огромная, но вроде бы обошлось без метастазов. Колостома. Осложнения (абсцесс), повторная операция, снова реанимация, незаживающая гноящаяся рана от грудины до лобка, ежедневные (по несколько раз) болезненные перевязки и промывания того, что осталось от прямой кишки. В результате около 2 месяцев в больнице и килограммов 30 потерянного веса. До первой операции на протяжении года боли, кровотечения, запоры, чередующиеся кровавыми поносами. На вопрос: «Какого столько тянули?» Ответила: «Ну как же я буду такое место кому-то показывать, стыдно было».

Там же. Пациентка примерно того же возраста, привезена из другого отделения для остановки кровотечения из… распадающегося плеча. В области ключицы еще одна опухоль синюшного цвета диаметром с детскую голову, готовится повторить судьбу плеча. С хирургом перевязываем сосуд, тугая повязка, готовимся отпустить даму с миром, как повязка начинает обильно промокать кровью. Повязку снимаем, а из соседнего сосуда фонтанчик крови. Всеми возможными и невозможными способами останавливаем кровотечение и отпускаем даму доживать в свое отделение. Это все метастазы. Первичный очаг – яичники. У гинеколога не была лет 20. Кожа и склеры насыщенного желтого цвета.

У меня иногда такое впечатление, что я живу не в мегаполисе 21-го века, а в глухой средневековой деревне, где некоторые места не то что врачу показать стыдно, а вообще про них упоминать неприлично.

* * *

Раньше у социума бомбило, что негр может быть свободным, сейчас – что медик может быть злым.

Разрыв шаблона как он есть: впаренный с детства образ Айболита, исцеляющего за спасибо – и образ задерганного фельдшера скорой, посылающего тебя в жопу с соплями и температурой 36,8 в пять утра. Отождествить этого фельдшера с тем обществом, которое его породило, общество не желает, ибо это все равно, что харкнуть в зеркало. Поэтому оно молчаливо согласилось меж собой считать медиков некой кастой отщепенцев, которых давно неплохо было бы на кол натянуть, да, сука, нужны пока. Поэтому пусть, падлы, живут, но при этом особо не чирикают.

А посему, видя не просто угнетенного медика, а злого медика, общество, по сути, повторяет фразу героя Сэмюэля Джексона из фильма «Джанго освобожденный»:

– Что этот черномазый себе позволяет?!

* * *

У нас в больнице настолько раздут штат бухгалтеров, экономистов и плановиков, что нам уже не смешно. У нас их больше, чем всех врачей в поликлинике и стационаре вместе взятых. В октябре месяце грядет опять у нас вторая волна сокращений ставок. Естественно, коснется только медиков. К примеру, ставку дерматовенеролога планируют превратить в 0,5. Зато на этой неделе на работу оформлялась, проходя медкомиссию, еще один бухгалтер. Мы просто в шоке. Врачей скоро в больнице не будет, а они все множатся.

Наверно, пора их уже на приемы врачебные садить. Наших самых главных медиков больницы!

* * *

Приводит ко мне как-то ухоженная молодая маман лет 35 сыночка лет 10 от роду. Жалобы, что температура шкалит под 40 вот уже четвертый день, боли в ухе – третий день, а ночью ухо, сволочь такая, взяло и потекло. Объективно – полный слуховой проход гноя, мутная барабанная перепонка с перфорацией, заушная область умеренно болезненна, складка с больной стороны некритично, но сглажена. Предлагаю госпитализацию – категорический отказ. Подробно расписываю лечение, убедительно рекомендуя при малейшем ухудшении все же вернуться и лечь. Вроде все поняла – сидит, кивает.

Но я рано расслабилась. Уходя, любящая мать задает вопрос:

– Доктор, а оно же до послезавтра пройдет? А то нам в Турцию лететь.

Я делаю круглые глаза, объясняю, что до послезавтра вообще никак, и тут уж дай бог, чтобы за семь дней прошло и обошлось без операции. На что получаю требование назначить лечение, которое поможет сыночке ровно до послезавтра, ибо «ну не могу же я билеты сдать!» Я объясняю, что это невозможно.

На что получаю хлопок дверью кабинета и крик: «Мы все равно поедем! И вы никак не сможете нам помешать!»

* * *

Было бы здорово, если бы люди априори были бесплодны.

Вот пара решила завести ребенка. Пара проходит курсы родительства, доказывает свою материальную и человеческую состоятельность, тест на психическое здоровье и элементарные знания в педагогике и уходе за ребенком.

После этого дается «право на родительство» и препарат от бесплодия.

* * *

Просто хочу поделиться одной ситуацией, сложившейся не так давно в приемном отделении, где я имею честь работать. Пациентка – девушка 27 лет, особа весьма истеричная, требующая внимания и облобызания ее всю. Неоднократно она уже к нам обращалась самотеком: то с поставленным ею по Интернету диагнозом аппендицитом, впоследствии оказавшимся трехдневным запором, то сломанным ногтем в пять утра, когда она возвращалась из клуба и просто «проходила мимо, вы же медики – должны помочь». Ситуаций с ней только на моих сменах было три или четыре, сказать точно не смогу.