Онлайн-Книжки » Книги » 📜 Историческая проза » Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Элла Вашкевич

Читать книгу "Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Элла Вашкевич"

156
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 ... 44
Перейти на страницу:

Вы же психолог, молодой человек. Вы должны знать, что если вы будете говорить с человеком о нем самом, то прослывете прекрасным собеседником. Если о себе — эгоистом, с которым и поговорить-то не о чем.

Поэтому, обдумывая роль, вживаясь в нее, я всегда делала очень простую вещь: искала прототип в реальной жизни. Как-то в провинциальном театре мне довелось играть акушерку Змеюкину в чеховской «Свадьбе»[25]. Когда я готовила роль, всплыло воспоминание детства. Напротив нашего дома был другой дом, и видно было через окна все, что там происходит. Я наблюдала за балом в офицерском собрании. Это была квинтэссенция пошлости. И я клялась, что никогда не буду так взвизгивать, обмахиваться носовым платком или веером, так противно хохотать и гримасничать. Но все это пригодилось — для Змеюкиной. Она взвизгивала, обмахивалась веером, хохотала и гримасничала, как те дамы в офицерском собрании…

А во время Гражданской войны одна дама пригласила нас на чтение своей пьесы. Заманила, пообещав пирог с чаем. Было голодно, и, конечно, на пирог мы не то что пошли, а побежали резвой рысью. И она читала… читала и читала… всхлипывая и смеясь собственным строкам, не видя даже, что ее гости не слушают ни единого слова, а лишь глотают слюнки — в квартире одуряюще пахло печеным хлебом. Она измучила нас до невыносимости. Я была готова убить ее, разделать тут же на месте, зажарить и съесть — в назидание всем сочинителям дурных пьес. Ее Христос, страдающий в Гефсиманском саду, вызывал лишь омерзение, потому что пахло хлебом, а она, столь тонко «понимающая» Христа, не могла сообразить страдания проголодавшихся людей… Между прочим, пирог был с морковью. Есть и более неподходящая начинка для пирога, но я затрудняюсь ее придумать.

Через много лет мне довелось играть даму, читающую свою пьесу[26]— такую же уродливую, как та, что я слушала в молодости, сходя с ума от запаха еды. Я вспомнила пирог с морковью, рыдания и смех авторши пьесы — и роль была готова! Честное слово, если бы Чехов не умер задолго до Гражданской войны, я бы поклялась, что он был знаком с этой любительницей морковных пирогов!

Каждый человек любит себя, озабочен собой, и об этом должны помнить актеры. Только жизнь, настоящая жизнь может заставить зрителя плакать или смеяться. Покажите зрителю эту жизнь — поворачивая подзорную трубу то так, то этак, уменьшая или увеличивая какие-то черты по необходимости, но так, чтобы все было узнаваемым, — и зритель наградит аплодисментами и запомнит актера. Даже если этот актер произнес всего лишь одну фразу. Или не произнес вообще ни одной…

Одиночество в толпе

Психолог разложил на столе старые фотографии, всмотрелся в них, задумчиво перевернул, смешивая на столе в кучу, как карты. Внезапно что-то заинтересовало его. Он поднял сначала одну фотографию, потом другую, но смотрел отчего-то не на лицевую, а на оборотную сторону.

— Думаешь, с обратной стороны она красивее получилась? — полюбопытствовал Бес, возникший в кресле. Он резво выбросил руку в сторону и подхватил стакан, который уже покачивался на самом краю тумбочки.

— Это хорошо, что сегодня без битой посуды, — заметил Психолог. — А то уборщица жаловалась. Что же до фотографий, то сам посмотри.

Бес аккуратно наколол на коготь несколько снимков, покрутил их перед глазами. Пятачок его удивленно сморщился.

— Ну и что тебе здесь не так? — он сбросил снимки на стол. Странное дело, никаких проколов от когтя на них не осталось.

— А ты подписи видел? — Психолог постучал пальцем по фотографиям. — «Моя мама», «Мой папа»…

— Не понимаю, что тут такого? — пожал плечами Бес и откинулся на спинку кресла. Вновь раздался протестующий скрип. — Ну, мама, папа… И что? Что ты крутишь эти фотографии, будто увидел неизвестную истину?

— Да кому в голову придет так подписывать фотографии?! — воскликнул Психолог. — Ну, сам подумай! Бывают, конечно, фотографии с подписями, но это или дарственные надписи по типу «Дорогому сыночку/доченьке/племяннику» или отметка даты, когда был сделан снимок. В крайнем случае — «Я с Рокоссовским на параде, 19… год»! Это если с посторонним для семьи человеком. Но тут-то фотографии семейные. Ты бы подписал так снимок своей матери? Чтобы, значит, не забыть, что это твоя мама, а?

— У меня и мамы-то никогда не было, — фыркнул Бес. — Но вообще я идею уловил. Действительно странно. А где ты накопал эти снимочки-то?

— Ну, сами фотографии стандартные. Используются во всех книгах о Раневской, во всех документальных фильмах, — вздохнул Психолог. — Ничего особенного. А вот оборотную сторону я впервые увидел в «Серебряном шаре»[27]. В мозгах и застряло. Странные ведь подписи.

— Всякое бывает, — помотал головой Бес. — Вас, людей, иногда и не поймешь. Полное отсутствие логики. Зачем то или иное делаете — и сами не знаете.

— Ошибаешься. Тут как раз присутствует внутренняя логика, и такие подписи были сделаны неспроста.

— Похоже, ты сейчас лопнешь от желания изложить свеженькую идею, — заметил Бес. — У тебя озарение? На голову упало яблоко? Давай выкладывай, не страдай!

— Знаешь, мне недавно предложили еще одно объяснение «феномена Раневской», — смущенно сказал Психолог. — Оригинальное объяснение, правда, его сложно назвать научным. Но в него отлично вписываются все известные факты, в том числе и эти подписи на обороте фотографий. Теория, которая объясняет, почему у человека иногда возникает такое сильное эмоциональное отторжение от семьи, что ему приходится напоминать себе даже о том, кто изображен на семейных фотографиях. Ведь фактически такие подписи — это уговаривание себя, что вот это — мама, а не какая-то посторонняя женщина, пусть даже и хорошо знакомая, а это — папа, а не случайно встреченный мужчина…

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался Бес. — Давай это объяснение на стол. Иногда самое интересное находится вне науки.

— Да тут вообще парапсихология, чтоб не сказать эзотерика, — махнул рукой Психолог. — Полет фантазии.

— Но похоже, что этот полет тебя очень зацепил, — отметил Бес. — Не скромничай, как девушка на первом свидании. Выкладывай. Иначе ведь не успокоишься, я тебя знаю.

— Ладно. Но если будешь смеяться, я с тебя шкуру сниму. И повешу на стенку, чтоб кабинет украсить. Или коврик сделаю, — предупредил Психолог почти сердито. Ему очень хотелось рассказать все Бесу, но он боялся насмешки.

1 ... 37 38 39 ... 44
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Элла Вашкевич», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Элла Вашкевич"