Читать книгу "Замок из стекла - Джаннетт Уоллс"

«Я ненавижу Эрму», – сказала я маме.

«Тебе надо испытывать к ней чуть больше сострадания», – посоветовала мама и объяснила, что родители Эрмы рано умерли. После их смерти Эрма жила то у одних родственников, то у других. Все, у кого она жила, относились к ней, как к служанке. Эрма стирала на стиральной доске до тех пор, пока руки не начинали кровоточить. Лучший подарок, который ей сделал дедушка после свадьбы, была стиральная машина. Правда, это было давно, и радость уже забылась.

«Эрма никак не может забыть своего несчастного детства», – говорила мама и добавила, что нельзя ненавидеть даже своих самых заклятых врагов. «В каждом человеке есть что-то хорошее, – убеждала мама. – Надо найти эти положительные качества и любить человека именно за них».

«Интересно, – возразила я, – а что хорошего было в Гитлере?»

«Гитлер был вегетарианцем и любил собак», – не колеблясь ни секунды, ответила мама.

В конце зимы родители решили съездить на нашем Oldsmobile в Финикс. Они говорили, что привезут наши велосипеды, возьмут в школе наши справки об успеваемости, найдут мамин лук, спрятанный в канаве, и привезут какое-нибудь другие нужные вещи. Мы должны оставаться в Уэлче. Лори как старшая была назначена главной. Ну, а самой главной оказалась, конечно, Эрма.

Мама с папой уехали во время оттепели. Мама явно с радостью предвкушала предстоящее путешествие, и ее щеки были румяными. Папа тоже был не против хотя бы на время убраться из Уэлча. Он так и не нашел работу, и мы во всем зависели от Эрмы. Лори предлагала папе устроиться шахтером, но папа заявил, что шахты и профсоюзы контролирует мафия, которая имеет на него зуб за то, что он расследовал коррупцию в профсоюзе электриков Финикса. Папа хотел вернуться в Финикс и возобновить свое расследование коррупции, потому что это помогло бы ему найти работу. Ведь получить работу на шахте он мог только после фундаментальных реформ Объединенного профсоюза шахтеров Северной Америки.

Я очень хотела вернуться в Финикс. Мне хотелось сидеть под апельсиновыми деревьями за нашим домом, ездить на велосипеде в библиотеку, есть бесплатные бананы, росшие около школы, где все учителя считали меня умной. Я скучала по солнцу пустыни, хотела дышать воздухом свободы, забираться на скалы и ходить с папой на долгие прогулки, которые он называл «геологоразведочными экспедициями».

Я попросила папу, чтобы он всех нас взял с собой, но папа ответил, что их путешествие будет деловым и быстрым – «одна нога здесь – другая там», и дети им будут только мешать. Кроме того, он не мог нас забрать из школы во время учебного года. Я заметила, что раньше его этот вопрос никогда не останавливал и мало волновал. Но папа ответил, что Уэлч очень отличается от всех других городов, где мы раньше жили. В Уэлче надо выполнять правила, потому что здесь не любят тех, кто живет не по правилам.

«Ты думаешь, они вернутся?» – спросил Брайан сразу после того, как мама с папой отъехали.

«Конечно», – сказала я, хотя внутри меня саму грыз червь сомнения. Мы подросли. Лори была уже подростком, и через пару лет нам с Брайаном будет столько же, сколько и ей. В таком возрасте родители не могли укладывать нас спать в картонные коробки вместо кроватей и перевозить в закрытом прицепе.

Мы с Брайаном бросились за машиной. Мама один раз обернулась и помахала нам рукой из окна. Мы добежали за машиной до Корт Стрит. Автомобиль увеличил скорость и исчез за поворотом. «Я должна верить в то, что они вернутся», – повторяла я про себя. Если я не буду верить, они могут и не вернуться. Они могут оставить нас навсегда.

После отъезда родителей отношения с Эрмой ухудшились еще больше. Если ей не нравились выражения на наших лицах, она спокойно могла ударить «виновника» половником по голове. Однажды Эрма вытащила на свет божий фотографию своего отца и сказала, что он был единственным человеком, который ее любил. Потом она очень долго распиналась о том, как с ней плохо обходились тети и дяди, у которых она жила в детстве. Эрма сказала, что по сравнению с ними она относится к нам просто как ангел.

Приблизительно через неделю после отъезда родителей мы сидели в гостиной и смотрели телевизор. Стэнли спал в прихожей. Эрма, которая в тот день начала пить еще до завтрака, сказала Брайану, что у него штаны порвались и их надо зашить. Брайан начал снимать штаты, но Эрма заявила, что не хочет, чтобы он по дому ходил в трусах или, упаси господи, завернувшись полотенцем, как юбкой. Ей будет проще зашить штаны прямо на нем. Она приказала ему идти в дедушкину комнату, где у нее хранились нитки и иголки.

Через пару минут после того, как они вышли, я услышала, что Брайан начал против чего-то возражать. Я зашла в дедушкину комнату и увидела, что Эрма стоит на коленях перед Брайаном и держит его за промежность. Эрма мяла руками Брайана между ног и просила его не шевелиться. Брайан был весь в слезах.

«Эрма, оставь его!» – закричала я.

Не поднимаясь с колен, Эрма обернулась и с ненавистью посмотрела на меня. «Ах ты маленькая сучка!» – сказала она.

На шум прибежала Лори. Я сказала, что Эрма трогала Брайана там, где не положено, а Эрма заявила, что зашивала шов и не обязана оправдываться, когда ее обвиняет мелкая врунья и потаскушка.

«Я все видела, – сказала я. – Извращенка!»

Эрма подняла руку, чтобы меня ударить, но Лори ее остановила, перехватив руку. «Давайте все успокоимся», – сказала Лори маминым голосом. Именно такие слова использовала мама, когда они с папой начинали ругаться.

Эрма вырвала руку и с размаху ударила Лори по лицу так, что с нее слетели очки. Лори уже исполнилось тринадцать лет, и она не задумываясь ударила Эрму в ответ. Эрма в свою очередь снова ударила Лори, после чего сестра сильно «впечатала» ей в подбородок. После этого они сцепились и, царапая и пиная друг друга, покатились по полу. Мы криками подбадривали Лори. Шум разбудил дядю Стэнли, который вошел в комнату и разнял дерущихся.

После этого случая Эрма отправила нас в «ссылку» в подвал. В подвале был свой выход на улицу, поэтому мы даже не входили в дом. Эрма запретила нам пользоваться туалетом, и нам приходилось ходить в туалет в школе или во дворе после наступления темноты. Иногда Стэнли приносил нам бобовую похлебку, но никогда не задерживался, чтобы поговорить, потому что боялся мести Эрмы. Стэнли не хотел, чтобы Эрма думала, будто он нас поддерживает.

На следующей неделе началось похолодание, и выпало тридцать сантиметров снега. Эрма не разрешила нам топить печку под предлогом того, что мы можем спалить дом. В подвале было очень холодно, и я была рада тому, что мы вчетвером спим в одной кровати. Сразу после возвращения из школы я, не раздеваясь, ложилась в кровать под одеяло и делала уроки.

Когда мама с папой вернулись, мы были в кровати. Мы не услышали звука машины, но когда родители вошли в дом, их голоса уже слышались очень отчетливо. Эрма начала заунывный рассказ о том, как мы плохо себя вели. После этого папа спустился по лестнице в подвал. Он был вне себя от злости оттого, что Лори ударила собственную бабушку, на меня – за то, что я предъявляла ей необоснованные обвинения, а на Брайана – за то, что он такой трус. Я была уверена, что папа окажется на нашей стороне, но этого не произошло. Я попыталась рассказать ему историю так, как она произошла на самом деле.