Читать книгу "Выстрел - Анатолий Рыбаков"

– Нет, он не видел.

– Что же тебя беспокоит? Мы с тобой не скрываем нашего знакомства. Выходил во время уроков… Тебя за это накажут?

– Просто я хотел вам сказать: Миша Поляков выискивает факты против вас.

– Зачем?

– Мне кажется… Он даже так говорит… Вагон он связывает с документами, которые похитили у Зимина.

Валентин Валентинович поднял красивые, тонко очерченные брови.

– Большой криминалист! А с убийством Зимина он этого не связывает?

– Не знаю.

– А ты?

– Что я?

– Ты связываешь вагон, то есть, будем прямо говорить, меня, с кражей документов и с убийством?

– Что вы, Валентин Валентинович, как вы можете даже спрашивать про это?

– Слава богу!

Валентин Валентинович подошел к зеркалу, осторожно, обеими руками снял сетку с головы, расчесал волосы, чуть чуть подбил, чтобы не выглядели прилизанными, положил повязку на туалетный столик, не оборачиваясь, бросил:

– Чего стоишь? Садись.

Юра сел на диван.

Валентин Валентинович повернул голову в одну сторону, в другую, любуясь прической, потом подошел к окну и закрыл его.

Юра обомлел. Этого он боялся больше всего. Но ни подняться, ни двинуться с места не мог.

Валентин Валентинович снова уселся в кресло, подтянул брюки, закурил папиросу, выпустил длинную струю дыма.

– Ну, рассказывай!

– Что?

– Что тебя привело ко мне?

– Видите ли, – робко проговорил Юра, вцепившись в диван и пытаясь таким образом унять или хотя бы скрыть дрожь пальцев, – Люда мне сказала, что косметический набор вы ее маме не дарили.

– Ну и что?

– Ведь для этого вы взяли ключи.

– Да, для этого я взял ключи. Но когда я тебе говорил, что вошел в квартиру и положил набор? Говорил я тебе это?

– Нет, не говорили.

– Так вот… Я не заходил в квартиру. Не решился. А тебе не сказал, не хотел выглядеть перед тобой трусом. Походил, походил вокруг дома и не зашел. И слава богу. Наше с тобой счастье! Как бы мы выглядели теперь, после всего, что произошло? Моя глупая затея – а я теперь вижу, что она глупая, – кончилась ничем. Все пустяки, и история с ключами пустяки. Зимина убили через две недели после того, как ты дал мне ключи. И ключи были у меня ровно полтора часа – так ведь?

– Да, так.

– Успокоился ты на этот счет?

– А я и не беспокоился.

Может быть, Юру и не удовлетворили объяснения Валентина Валентиновича, что то странное в этой истории… Но его успокоил вид Валентина Валентиновича, его безмятежность, то, как аккуратно делал он прическу, снимал сетку с головы. Человек, над которым тяготеет подозрение в убийстве, не может так тщательно укладывать волосы.

– Прекрасно! – Валентин Валентинович переложил ногу на ногу. – А теперь мне интересно знать, как у тебя с Людой возник разговор о косметическом наборе?

К этому вопросу Юра был готов, ожидал его. И хорошо понимал: ни под каким видом не должен признаваться, что речь шла о ключах; этого Валентин ему не простит, о ключах никакого разговора не было.

– Видите ли, Миша Поляков спрашивал, зачем я выходил к вам во время уроков. Спрашивал при Люде. Я, естественно, отказался отвечать: какое его дело! Вообще, он все время говорил о вас. Потом мы с Людой вышли на улицу и продолжили разговор.

Валентин Валентинович пристально смотрел на Юру.

– Ты ей что нибудь сказал о ключах?

– Что вы! – воскликнул Юра с негодованием, совершенно искренним потому, что говорил правду. – Ни о каких ключах я ей не говорил, о ключах даже речи не было.

– А Мише или еще кому нибудь ты говорил о ключах?

– Никому.

– Ты правду говоришь?

– Абсолютную.

То, что он сказал Саше Панкратову насчет каких то ключей для папы, не имеет ровно никакого значения. Не надо еще больше запутывать.

– Твой Миша ревнует меня к своей циркачке, – сказал Валентин Валентинович, – вот источник его недружелюбия. Допросы его не стоят выеденного яйца. Для нас с тобой это была шутка, к тому же неосуществленная. Но после трагической гибели Николая Львовича, естественно, ни один следователь не может, не имеет права равнодушно отнестись к тому, что ты взял из портфеля ключи от квартиры. И этот факт, если им заинтересуются, может толкнуть следствие на ложный путь. Этого не следует допускать. Если ты проболтался о ключах – нас ждут осложнения, мы должны быть к ним готовы. Поэтому будь со мной откровенен, это очень важно, предупреждаю тебя. Скажи честно: ты говорил кому нибудь о ключах?

Все ясно! Врет! Ни одного слова правды. И Юра твердо ответил:

– Ни-ко-му!

– Хорошо! И никому об этом ни слова. В наше время шутить не любят и шуток не понимают. Наша шутка с ключами может обернуться катастрофой. Для нас обоих. Ты меня понял?

– Прекрасно.

– Кстати, кончил ты уже школу или нет?

– Вроде бы кончил.

– В мое время окончание гимназии было событием. Что то дарили. Например, путешествие в Италию или Египет.

– Я предпочел бы в Индию, страну чудес, – рассмеялся Юра.

37

«Вас ждут осложнения» – вот главное, что сказал Валентин. Все остальное – ложь; сетка на голове – мишура, притворство.

Возможно, Валентин не убийца, даже вероятно не убийца, но аферист – наверняка. И попадется. Юра не намерен гибнуть вместе с ним. Нет, дорогой Валентин Валентинович, это вас ждут осложнения, а не меня. Я готов разделить с вами компанию в ресторане, пить за ваше здоровье, вместе с вами выигрывать на бегах, но разделять с вами скамью подсудимых я не намерен. У меня, знаете ли, впереди жизнь, об этом вам следовало бы подумать, когда вы втянули меня в сомнительную махинацию с ключами. Сюрприз, шутка – как мило, как очаровательно. Дурачок развесил уши… Ошибаетесь, не такой уж дурачок! Этот дурачок не будет ждать, когда его привлекут как соучастника, он предпочитает быть свидетелем.

Но спокойно, без горячки! Не говорить о ключах. Зачем? Никто не видел, как он их брал. Валентин никогда не признается, что воспользовался ключами, вообще будет все отрицать, документов не крал – был с Зимиными в театре, не убивал – был с Мишей в цирке.

Значит, остается афера на фабрике. Об этом он честно расскажет. Поздновато, конечно. Ничего!

Кому рассказать? Следователю? Страшно туда идти. Один раз придешь – потом затаскают. И следствие идет об убийстве инженера Зимина; если Юра придет туда, то он как бы соединит аферу с убийством, то есть обвинит Валентина в убийстве. Этого делать не следует. Надо об афере рассказать Мише Полякову. Он еще председатель учкома и занимается этим делом, интересуется. И пусть Миша сам думает, что делать с его признанием. Если доберутся до Валентина, а через Валентина до него, то пожалуйста, – он сам все рассказал в школе, в учкоме, товарищу Эм Полякову.