Читать книгу "Зажмурься покрепче - Джон Вердон"

— Это Джиллиан, — прокомментировал Эштон. — Моя покойная супруга.

Гурни потерял дар речи.

Теперь снимок вызывал у него столько вопросов, что было непонятно, с чего начать.

У Гурни также было ощущение, что Эштон не только наблюдает за ним с большим любопытством, но что наблюдаемое замешательство его развлекает. Это тоже вызывало вопросы. Наконец, Гурни вспомнил, о чем забыл сказать при прошлой встрече.

— Примите мои соболезнования. И простите, что не сказал этого вчера.

Эштон разом помрачнел.

— Спасибо, — произнес он устало.

— Удивительно, что вы нашли в себе силы остаться здесь, где каждый день перед глазами место… где все произошло…

— Домик снесут, — сказал Эштон с глухой жестокостью в голосе. — Я сровняю его с грязью. Может быть, даже сожгу. Как только он больше не будет нужен полиции для расследования, он исчезнет с лица земли.

Он сделал глубокий вдох, и с выдохом его черты вновь расправились.

— Так с чего начнем? — он жестом указал на пару кресел с бордовой бархатной обивкой, между которыми стоял небольшой квадратный столик с инкрустированным полем для шахмат. Фигурок не было.

Гурни решил начать с феерически пошлой фотографии Джиллиан.

— Я бы ни за что не догадался, что девушка на этом снимке и невеста со свадебной записи — один человек.

— Потому что там она была в белом платье и без броского макияжа? — спросил Эштон, иронично усмехнувшись.

— Да, и тот образ мяло вяжется с этим, — он кивнул на снимок.

— А если я вам скажу, что роль классической невесты в исполнении Джиллиан была своего рода шуткой? Сейчас я вам быстро расскажу про Джиллиан. Простите, если покажусь бесчувственным, но мы ограничены во времени. Кое-что вы наверняка уже слышали от ее матери, а кое-что нет. Джиллиан была раздражительной, с жуткими перепадами настроения. Ей все на свете быстро надоедало, она думала только о себе, была исключительно нетерпима к окружающим, а также нетерпелива и непредсказуема.

— Впечатляющий портрет.

— Причем такой она была сравнительно безобидной, в моменты просветлений, и вела себя просто как избалованная девица с маниакально-депрессивными перепадами. А вот темная сторона Джиллиан — это отдельная история, — произнес Эштон и замолчал, разглядывая фотографию, словно ища на ней подтверждения своим словам.

Гурни терпеливо ждал продолжения многообещающей истории.

— Понимаете… — начал Эштон, все еще глядя на портрет, и голос его стал тише, — Джиллиан в детстве была сексуальным хищником. Она мучила других детей. Это был главный симптом, с которым ее привезли в Мэйплшейд, когда ей было всего тринадцать. И заметные внешнему наблюдателю поведенческие изъяны были цветочками в сравнении с ее глубинным недугом.

Он коснулся губ кончиком языка, затем вытер их пальцем и перевел взгляд на Гурни.

— Так что, мне угадать, что вас интересует? Или сами спросите?

Гурни вполне устраивало, чтобы Эштон продолжал разговаривать.

— А что, по-вашему, я хочу спросить?

— Если предположить, что есть некий главный вопрос, а не целый разнобой вопросов, которые соревнуются за первое место, то вас интересует, в своем ли я уме. Потому что если я псих, то это многое объясняет. А если нет, то вас интересует, зачем я женился на женщине с таким анамнезом. На первое, к сожалению, не могу ответить, поскольку никто не может с уверенностью поручиться за собственный рассудок. А про второй вопрос скажу, что он вызван нехваткой контекста. Помимо всех своих недостатков, Джиллиан была феноменально умна. У нее был самый быстрый, самый гибкий ум из всех, с кем мне приходилось иметь дело. И это говорю я, а я сам, мягко говоря, не глуп, и это не хвастовство. Видите шахматную доску между нами? На ней нет фигур. Потому что я играю без них. Для меня приятное упражнение — проигрывать ходы в уме, представляя расположение и потенциальные передвижения фигур. Бывает, что я играю против себя самого, просчитывая одновременно оппонирующую стратегию. Большинство людей считает, что для этого нужен удивительный ум. Но, поверьте, то, на что была способна Джиллиан, не идет с этим ни в какое сравнение. Ум такого масштаба не мог не привлечь меня в женщине — как в интеллектуальном, так и в эротическом смысле.

Вопросы в голове Гурни продолжали множиться.

— Говорят, что жертвы сексуального насилия зачастую сами становятся насильниками. Это правда?

— Да.

— А в случае Джиллиан это правда?

— Да.

— Кто был насильником?

— Их было несколько.

— Тогда кем они были?

— Доказательств не существует в природе, но это были дружки-наркоманы из компании Вэл Перри. Насилие случалось многократно в период, когда ей было от трех до семи лет.

— Господи. И нет никаких документов? Не было обращений в полицию, в социальные службы?

— Ни одной жалобы не поступило.

— Однако, попав в Мэйплшейд, Джиллиан наверняка рассказала подробности? Разве они не зафиксированы в ее деле, в материалах наблюдавших ее экспертов?

— Материалов не существует в природе. Сейчас я вам объясню про Мэйплшейд. Прежде всего это не лечебное, а образовательное учреждение. Частный интернат для девушек со специфическими проблемами. За последние годы к нам поступает все больше учениц с расстройствами сексуального поведения, в основном связанными с насилием.

— Мне говорили, что вы чаще лечите как раз насильников, а не жертв.

— Верно, хотя «лечение» — неподходящее слово, поскольку, повторюсь, мы не медицинское учреждение. Кроме того, граница между насильником и жертвой тоньше, чем кажется. В общем, идея в том, что Мэйплшейд эффективен благодаря политике конфиденциальности. Мы не принимаем учениц по направлению суда или соцслужб, не принимаем по страховке или по государственному пособию, не ставим медицинских или психиатрических диагнозов, а главное — мы не заводим никаких «дел».

— Тем не менее у вашей академии репутация модной целебной инстанции под руководством знаменитого доктора Скотта Эштона, — сказал Гурни, но Эштон никак не отреагировал на его жесткий тон.

— Подобные расстройства в обществе стигматизированы. Разумеется, наша клиентура ценит возможность сохранить проблему в тайне, не «засветившись» ни в каких документах, которые можно было бы затребовать через суд или выкрасть. С юридической точки зрения мы просто частная средняя школа, дающая качественное образование, с хорошими специалистами, которые иногда могут поговорить с ученицами в частном порядке на всякие сложные темы.

Гурни задумался о странном устройстве Мэйплшейда и о том, чем эта странность могла быть чревата. По-видимому, почуяв его сомнения, Эштон добавил:

— Поймите правильно: безопасность, которую наша система гарантирует подопечным, позволяет как ученицам, так и членам их семей прорабатывать вещи, о которых они бы ни за что не рассказали там, где сказанное как-то фиксируется. Мы имеем дело с проблемой непосредственно, не усугубляя ее дополнительной тревогой.