Читать книгу "Бульон терзаний - Ольга Лукас"

– Ну что, много важных звонков из-за меня пропустили? – виновато спросил Владимир у Елены.

– Все подождут до завтра. Не маленькие.

– Разбаловали вы их, – резюмировала Нина, натягивая пальто. – Компетентный, уходя с работы, оставляет рабочий мобильник в ящике стола. Когда он заболел прошлой зимой, Димке-курьеру пришлось вскрыть стол, чтоб отвезти ему трубку в больницу. Павел Петрович после семи просто не отвечает на звонки. Другие тоже. А вы – круглые сутки на связи. Ладно, до свиданья, я побегу. Уже опоздала и на силовую тренировку, и на йогу, хоть в бассейне поплаваю.

– Может, и разбаловала, – удивленно повторила Елена. – Я об этом как-то не задумывалась. А вы что скажете? Не могу же я совсем перестать отвечать на звонки после семи. А вдруг что-то важное? Вдруг там заказ, которого мы ждали всю жизнь?

Владимир искоса взглянул на нее: неужели существуют такие заказы, которых стоит ждать всю жизнь? И что это за жизнь такая – от заказа до заказа? А вслух сказал:

– Для начала попробуйте не брать телефон с собой в душ. И всегда выключайте его на репетициях. А когда это перестанет вас тяготить… например, сходите в театр. Там вам придется целых два действия обходиться без важных переговоров. И если вы с этим справитесь, можно будет подумать о том, чтобы выключать телефон после семи. Хотя бы один из четырех.

– А чего, можно попробовать, – сказала Елена. – Все было очень познавательно. Пойду теперь к себе в кабинет, отвечу на рабочую почту.

И удалилась, оставив режиссера в одиночестве перед лифтом.

Глава шестнадцатая

Тост за сердечную приязнь

Владимиру наконец-то воздалось за то, что он самоотверженно играл обезображенный труп, и его пригласили в сериал. Сыграть роль простого живого человека, офисного работника. Показать себя! Он уже подготовился, настроился, освободил целый день – и тут Петр Светозарович перенес индивидуальную репетицию на вечер именно этого, судьбоносного, дня. Который должен был решить сериальную участь артиста Виленина. Быть ему звездой экранов или прозябать, как и прежде, в безвестности.

«Ладно, – решил с утра артист Виленин, – если буду опаздывать, позвоню и скажу: „Пока вы там подписываете приказы и назначения, я задерживаюсь на съемках! " И переназначу его репетицию!»

Он выпил двойную порцию кофе и совсем раздухарился. Вышел на улицу в расстегнутом пальто. Всю ночь шел дождь, и во дворе пахло свежестью и прелой листвой. На двери гаража какая-то мелкая дрянь вывела надпись «КРУТОЙ МАЛОЙ». Было не очень понятно, что хотел сказать автор. То ли что некоторый дворовый авторитет по прозвищу Малой такой крутой, что может безнаказанно расписывать чужие гаражи (поймаю – убью гада!). То ли – что другой какой-то авторитет, по кличке Крутой, – на самом деле еще Малой и авторитетом быть не может (все равно убью, если поймаю!). Вечером надо замазать эти художества, хорошо, что немного краски осталась.

Владимир сел за руль и медленно поехал на студию, прокручивая в голове несколько вариантов развития образа офисного работника. Ведь можно через этот образ показать всю страну, весь мир. Всю человеческую цивилизацию от начала времен!

Распечатку своей роли он получил уже на месте съемок. Начал читать – позвали гримироваться. Старой знакомой, некогда обезобразившей его до неузнаваемости для роли трупа, поблизости не наблюдалось. Это хорошо, наверное. Зато рядом гримировали очень милую и крайне смело декольтированную особу. Владимир снял очки, но взгляды ее чувствовал кожей. «Это знакомство может стать приятным бонусом», – размечтался он.

– Готово. Кого следующего? – ворвался в его фантазии голос гримера.

Владимир надел очки. Из зеркала на него смотрела совершенно не обезображенная, разве только излишне загорелая физиономия.

Пришло время отключить телефон, ненадолго отвлечься от себя, ознакомиться со сценарием и подготовиться. Не тут-то было! Декольтированная особа тоже покинула гримерную и маячила неподалеку. Невозможно сосредоточиться в таких условиях!

– Вы, наверное, первый раз снимаетесь? – спросил у нее Владимир, чтобы поскорее расставить все точки над «i». Сейчас они быстренько договорятся о следующей встрече вне этих стен и углубятся каждый в свой сценарий.

– Не первый. Я уже два года снимаюсь. Начинала на подтанцовке в клипах, потом меня позвали в рекламу. А сейчас я перешла в сериалы. Меня зовут Майя Ласковая. Это сценический псевдоним такой.

– А я – Владимир Виленин. Без всякого псевдонима.

– Я вас сразу узнала. Как увидела, что мы вместе снимаемся, захотела подойти, но застеснялась. Хорошо, что вы первый заговорили. Вам, наверное, надоели уже такие, как я. Но я все равно скажу. Вот знаете, вы – мое самое светлое воспоминание раннего детства. Может быть, самое первое. Я помню себя сидящей на голом полу в темной комнате. Окна занавешены, хотя на улице – белый день. Просто тетка, которая со мной сидела, пока мама была на работе, боялась света. Но телевизора она не боялась. И вот я сидела на полу, играла с деревянными кубиками и смотрела вместе с ней телевизор. А она вязала. И иногда засыпала над своим вязанием. И вот однажды мы так сидели – я играла, она спала – и я увидела фильм «Разные». И вас. Как вы на гитаре играли и пели. Это было так… как глоток свежего воздуха, правда, честное слово. Даже сейчас, когда мне совсем грустно делается, я пересматриваю этот фильм. Он такой жизнерадостный. Хотя наивный, конечно. Но это не ваша вина, просто ведь время такое было, правда? Короче говоря – спасибо вам большое.

– Пожалуйста, Майя. Пересматривайте на здоровье.

Ну что ж. Светлым воспоминанием детства он для нее и останется. Зато теперь можно спокойно погрузиться в сценарий.

Героям второго плана велели дожидаться своей очереди в просторной проходной комнате. Туда-сюда сновали люди. Владимир не обращал на них внимания, а пытался по нескольким фразам и действиям понять – кто его герой, зачем появился в этом сериале, каково его прошлое. Ситуация вырисовывалась такая: он сидит за рабочим столом в своем кабинете и читает газету. Приходит бывшая жена, начинает требовать денег, а заканчивает тем, что она всю жизнь любила только его, и просит поскорее вернуться в дом, в семью. И тут с подносом, на котором стоит бутылка виски и два стакана, входит его молодая секретарша. Жена все понимает, вытирает слезы и гордо уходит, хлопнув дверью.

В перерыве между съемками к Владимиру подошел режиссер.

– Все понятно? – быстро спросил он. – А волосы лучше распустить.

– Но дело ведь происходит в офисе. Это как-то… неаккуратно, – попробовал возразить Владимир.

– Распустить. Так вашему герою будет меньше доверия. Владимир попробовал уцепиться за эту ниточку.

– А почему надо меньше доверия? Давайте я сыграю, чтоб было меньше доверия. Он на самом деле какой-нибудь преступник? Убийца? Женщина, бывшая жена, рыдает, а он вот так посмеивается, да? – Владимир ухмыльнулся, как Ганнибал Лектор.