Читать книгу "Государственный переворот - Эдвард Николае Люттвак"

Мятежные партии в основном могут противостоять нам тремя способами: а) посредством агитации среди народных масс, если у них есть там база; б) прямыми методами, такими, как покушение и саботаж; в) агитацией в профсоюзах. В мятежных партиях обычно отмечается авторитарная структура руководства, и их сила в сложных и запутанных условиях после переворота будет главным образом зависеть от степени единства их централизованного руководства. Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы выявить и изолировать в этих партиях ключевые фигуры, которые принимают основные решения. Упор на партийную дисциплину и привычка ждать указаний от высшего руководства делают многие мятежные партии беспомощными, как только их руководство перестает функционировать. Социальное давление, являющееся источником силы мятежных партий, может привести к их оживлению, но это не произойдет в тот короткий промежуток времени, который столь важен для нас. Такая уязвимость мятежных партий была наглядно продемонстрирована в случае с «братьями-мусульманами» (Al-Ikhwan al-Muslimun). «Братья» были серьезной силой в египетской политической жизни после Второй мировой войны, и массовость их сторонников, сеть их экономических и образовательных структур, а также их полувоенные боевые молодежные группы давали им большую степень прямой власти. Однако эффективность всего движения во многом зависела от целостного единого руководства — основателя шейха Хасана аль-Банны, и движение быстро утратило влияние после его смерти при невыясненных обстоятельствах сразу же после провала переворота 1948 года. Поэтому там, где это необходимо, лидеров мятежной партии надо арестовать и держать в изоляции во время переворота. Ввиду роли партийной дисциплины обезглавленное движение, возможно, воздержится от действий в короткий, но критически важный период захвата власти.

Парабюрократические партии

В однопартийных государствах, таких, как коммунистические страны, большая часть Африки и Мексика, правящая партия утратила свою основную роль: соревнование за приобретение поддержки масс. Находясь в положении монополиста, такая партия подвержена угрозе оказаться лишней. Но, так же как и прочие бюрократические организации, партия может пережить утрату своей первичной функции системы раздела добычи либо надсмотрщика над административной системой государства. Африканские партии, сформированные во время предшествовавшей достижению независимости политической борьбы, часто закрепляли свое монопольное положение у власти, как только обретали ее. Некоторые, например ТАНУ (Танзанийский африканский национальный союз), превратились в конструктивных инициаторов коммунальных и общегосударственных программ развития; другие, например бывшая партия Нкрумы в Гане, стали придатками режима личной власти и системой выпуска пара для ее активистов. Большинство партий, однако, до тех пор, пока их не смели военные диктатуры, действовали в качестве главных агентов в главном виде местного бизнеса: политике.

Парабюрократические партии относятся к государственному аппарату как к своим подчиненным. Они обследуют его деятельность, сообщают о его поведении высшему руководству и часто требуют специальных привилегий и льгот. У них нет массы сторонников за исключением тех, кто действуют в рамках нормальной политической жизни и кого эти партии используют для организации демонстраций в поддержку той или иной позиции руководства. Как только позиции руководства окажутся под угрозой, а полицейский аппарат утратит свою функцию «стержня» таких партий, парабюрократическа'я партия распадется. Поэтому мы можем игнорировать такие партии во время активной фазы переворота. Однако, вторичная функция таких партий — сбор информации и безопасность — будет иметь для нас значение, и нам придется учитывать ее в рамках общих защитных мер по отношению к такого рода организациям.

Партии в развитых странах

В развитых и демократических странах основные политические партии не будут представлять прямой угрозы для переворота — независимо от того, существует там двухпартийная система, как в большинстве стран англосаксонского мира, где партии в конечном итоге являются коалициями лоббистских групп, или речь идет о классовых или религиозных партиях, как в большинстве стран континентальной Европы. Хотя такие партии пользуются поддержкой масс во время выборов, ни они сами, ни их последователи не являются мастерами в деле массовой агитации. Относительная стабильность политической жизни лишила их опыта, необходимого для применения прямых методов, и вся их деятельность зиждется на системе периодических выборов. Даже там, где, как во Франции и Италии, есть крупные и номинально революционные партии, два или более десятилетия парламентской жизни укротили их любовь к революционным методам.

Партийный аппарат с его местными организациями и лидерами на местах, однако, позволяет таким партиям играть информационную и координирующую роль, для нас потенциально опасную. Даже если лидеры таких партий и не предпримут никаких действий, их аппарат может служить рамочной структурой для агитации против переворота. Поэтому мы закроем в административном порядке сеть отделений этих партий, чего будет достаточно, чтобы нейтрализовать возможную угрозу с их стороны.

Единственная серьезная опасность в этом направлении будет исходить от профсоюзных движений, которые связаны с массовыми левыми партиями. Их опыт агитации среди рабочих дал им естественную подготовку для массового оппонирования перевороту, поэтому мы посвятим профсоюзам отдельный раздел.

Профсоюзы

В странах, где существует достаточная степень промышленного развития, и во многих странах, где этого нет, профсоюзы являются значительной политической силой. Из-за их опыта агитации среди рабочих, который может быть быстро использован для политических целей, ответная реакция профсоюзов на переворот представляет для нас серьезную угрозу. Массовая база профсоюзов — в отличие от таковой в политических партиях — функционирует постоянно: избирательные участки открываются каждые пять лет, а фабрики работают круглый год. Серьезность угрозы со стороны профсоюзов зависит от их численности, сплоченности и степени боевого настроя; фрагментированный синдикализм Великобритании с его чисто электоральной политикой не представляет собой никакой угрозы, в отличие, например, от итальянского профсоюзного движения с его централизацией и длительной историей политических забастовок.

Опыт Боливии после революции 1952 года демонстрирует нам то, как один профсоюз и его активисты могут доминировать в политической жизни страны. Боливия — одна из самых бедных стран Южной Америки, чья экономика характеризуется натуральным сельским хозяйством и большой активностью в масштабной промышленности по добыче и переработке олова. До революции и национализации рудников, принадлежавших группам Патино, Арамайо и Хохшильд, горняки работали в очень тяжелых физических и экономических условиях. После своего освобождения они, естественно, захотели немедленно и радикально улучшить этих условия, и государственная корпорация по производству олова КОМИБОЛ (COMIBOL) приступила к реформам.

Однако быстро выяснилось, что геологические и экономические условия в этой промышленности требовали роста производительности труда, достижимого только за счет использования новой техники и сокращения рабочей силы. А так как единственным источником необходимых для этого капиталовложений были Соединенные Штаты, лидеры шахтеров противостояли реформам под двойным лозунгом: «нет» империализму янки и «нет» сокращениям персонала. Эти проблемы есть и в развитых странах, но в Боливии шахтеры были еще и армией. Их вооружили лидеры Национально-революционного движения, принадлежавшие к среднему классу (партия MNR — Movimento Nacionalista Revolucionario).