Читать книгу "Декабристы. Беспредел по-русски - Алексей Щербаков"

Вопрос. Стало быть, Бог не любит царей?

Ответ. Нет! Они прокляты суть от него, яко притеснители народа.

…

Вопрос. Что надо делать?

Ответ. Взять оружие и следовать за глаголющим во имя Господне, помня слова Спасителя нашего: блаженны алчущие и жаждущие правды, яко те насытятся, и, низложив неправду и нечестие тиранства, возстановить правление, сходное с законом Божиим… Российское воинство грядет возстановить правление народное, основанное на святом законе. Никаких злодейств учинено не будет. Итак, да благочестивый народ наш пребудет в мире и спокойствии, и умоляет Всевышняго о скорейшем свершении святаго дела нашего. Служители алтарей, доныне оставленные в нищете и презрении злочестивым тираном нашим, молят Бога о нас, возстанавляющих во всем блеске храмы Господни»[20].

Согласно мемуарам, услышав такое, солдаты пришли в восторг и выразили готовность идти за заговорщиками в огонь и в воду.

Как-то не очень в это верится. «Катехизис» написан так, что трудно понять, о чем там идет речь. Да и для тогдашнего российского солдата вне понимания было: как это так – жить без царя? Автор этой книги ни в коей мере не является монархистом. Но стоит признать, что простой русский человек в то время ни о какой другой форме правления, кроме монархии, и представления не имел. Потому-то в Петербурге и рассказывали сказку про «Константина в цепях».

А вот слово «свобода» солдаты понимали. Правда, по-своему, но кого это волновало? Тем более что действие красивых слов тут же усиливалось раздачей денег и водки. И еще: Муравьев-Апостол являлся на тот момент старшим офицером в полку. А солдат все-таки подчиняется прежде всего своему командиру. На этом и держится армия. С офицерами вышло не так просто. Кое-кто сбежал сразу. Другие решили посмотреть, что из всего этого выйдет, но перед этим заскочили к местному городничему и попросили в случае чего удостоверить: они идут не по своей воле, а подчиняются угрозам. Но все-таки пошли. Видимо, ребята Муравьева-Апостола сумели достаточно запудрить им мозги – они верили, что идут за чинами и орденами.

В общем, пять рот построились и двинулись в расположенное в нескольких километрах село Мотовиловка, где встали на дневку. Зачем? Согласно традиционному объяснению, Муравьев-Апостол ждал вестей от других членов общества. Дождался он лишь Бестужева-Рюмина, который прибыл с вестью, что «кина не будет». Более никто поддерживать авантюру не собирался. Но, возможно, Муравьев-Апостол просто хотел поднять дух солдат, которых он втравил в это дело. Вот тут-то и пригодилась прихваченная полковая касса. Закупили спиртное. По свидетельству очевидцев, за сутки пребывания в селе восставшие (около 1000 человек) выпили 184 ведра[21]вина («вином» тогда называли водку). Несложный расчет показывает: на каждую солдатскую душу пришлось около 2,2 литра ее, родимой. Результаты сказались довольно быстро. Борцы за свободу стали вести себя, как какая-нибудь банда атамана Козолупа, почти на столетие предвосхитив стиль поведения всех армий времен Гражданской войны.

Для начала развлекались тем, что срывали с офицеров эполеты и били им лица, а потом началась настоящая гульба. Пошли по домам, прихватывая все, что плохо лежит. Начали, понятное дело, с евреев. Их слегка пограбили и поколотили, пару девушек изнасиловали. Так что первый еврейский погром на территории России устроили не черносотенцы, а декабристы. Потом дошла очередь и до православных. В общем, первая ночь свободы была «веселой» для жителей городка, которые имели несчастье там оказаться. Думается, борцов за народное счастье они запомнили на всю оставшуюся жизнь.

8. Разгром

Дальнейшие действия Муравьева-Апостола не поддаются логическому объяснению. Если посмотреть на карту, то маршрут его полка напоминает движения пьяного, заблудившегося в трех соснах. Три дня восставшие крутятся на отрезке в двадцать километров – между Васильковом и Трилесами. То есть, по сути, в несколько ином варианте повторяют топтание на Сенатской площади. Братья-славяне, как они сами потом утверждали, упорно подталкивали Муравьева-Апостола двинуть-таки на Киев. Но он упорно отказывался туда идти. Конечно, брать такой город силами пяти рот было все равно, что плевать против ветра. Но и болтаться по глухомани особого резона не было. То, что они вообще двигались, а не сидели в той же Мотовиловке, объясняется скорее всего лишь тем, что в походе можно поддерживать хоть какую-то дисциплину. От безделья солдаты совсем бы озверели…

Впрочем, с дисциплиной и без того становилось все хуже и хуже. Рядовые начали потихоньку трезветь и задавать нехорошие вопросы: а куда и зачем мы идем? Водка кончилась – а в трезвом состоянии разговоры о республике солдатики как-то не воспринимали. Офицеры, сообразив, что с этими повстанцами каши не сваришь, разбегались. Самые умные двигали прямиком в Киев – сдаваться и каяться. Муравьев-Апостол и его соратники успокаивали солдат, как могли: говорили, что идут они на другие квартиры, что ничего такого не произошло. Погуляли – и ладно. Или рассказывали сказки о том, что вскоре к ним должна присоединиться драгунская дивизия (хотя уже точно знали, что подмоги ждать неоткуда).

В конце концов Муравьев-Апостол, который до последнего хотел пробудить в солдатах революционный республиканский пыл, махнул на все рукой и завел ту же песню, что и его петербургские сподвижники, – о Константине Павловиче, незаконно лишенном престола. Но это помогало все меньше и меньше. Абсурдность происходящего становилась видна невооруженным глазом.

Кончилось все так: 3 января возле села Ковалевка восставшие встретились с отрядом генерала Гейсмара, посланного, чтобы разобраться с мятежниками. В отличие от Петербурга, на этот раз время на переговоры тратить не стали. У Гейсмара имелась артиллерия. Вот генерал и обратился к восставшим на понятном всем языке под названием «картечь». Муравьев-Апостол попытался построить своих людей и бросить их в штыковую атаку на пушки. Прием рискованный, но во время наполеоновских войн он часто удавался как русским, так и французам. Беда только в том, что для того, чтобы переть на изрыгающие смерть дула, нужен высочайший моральный дух. В данном случае моральный дух уже упал ниже нуля. В начале боя один из солдат с криком «Обманщик!» бросился на Муравьева-Апостола. Соловьев закрыл его собой. А зря. Солдат-то был прав. Сражение оказалось недолгим. Правительственные войска обошлись без потерь. Из подставленных солдат на поле боя осталось около сотни. Остальные сдались. Вожаки – Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин – были взяты с оружием в руках. Михаила Щепилло убили, поручик Кузьмин застрелился. Тем же путем перешел в мир иной и только что прибывший из Петербурга брат вождя восстания Ипполит.

Интереснее всего дальнейшая судьба Ивана Сухинова. Как мы помним, он был одним из тех, кто, собственно, и начал восстание. Но 3 января, лишь только раздались первые выстрелы, поручик решил, что помирать ему рановато, – и убежал. Сначала он спрятался в деревне Мазницы, в погребе, – и дождался, пока все участники драмы ушли. А дальше началось самое веселое.