Читать книгу "Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи - Максим Кустов"

— Не убивайте, все деньги отдам!

Пацаны у нас крутые были, по приезде домой хорошо потрясли этого «жмурика», деньги, конечно, забрали, а взамен оставили инвалидность».[112]

Надо признать поразительную мягкость нравов того еще советского времени.

Контрактники готовы были забыть о трех тысячах одолженных ими чеках, хотя сумма эта была весьма впечатляющей. Жадинами их никак не назовешь.

Мысль потребовать возвращения долга у «вдовы», как они искренне считали, «умершего от инсульта» товарища никому и в голову не пришла. В более поздние времена такое бескорыстие было бы трудно себе представить… И возмущение «крутых пацанов», оскорбленных в лучших чувствах, вполне можно понять. «Умерший от инсульта» вполне заслужил то, что с ним проделали, когда его обман был раскрыт.

Дадонкин пишет: «Это был своеобразный «Клондайк». Я не хочу писать о тех боевых действиях, которые велись там, да и не вправе, это прерогатива военачальников, просто хотелось бы познакомить вас с нашей тыловой жизнью, хотя линии фронта как таковой там и не могло быть. В любое время тебя мог подстрелить снайпер, могли обстрелять из миномета, или ты мог подорваться на мине — вариантов хватало».[113]

Не обошел он и столь щепетильной темы, как торговля женщинами. «В одном из дуканов, в котором торговал молодой афганец Али, лет двадцати пяти, мы задержались. Этого парня я знал по совместным делам уже несколько месяцев, он неплохо говорил по-русски, и дело у него шло хорошо. Али так плотоядно смотрел на Ольгу (любовница замполита полка. — Авт.), что та аж засмущалась, хотя прошла и «Крым и Рим».

Я в шутку спросил у него:

— Хуб ханум? (Хорошая женщина?)

— Хуб!

— Хочешь ее трахнуть? — Я показал руками соответствующее движение. Он кивнул. — Тогда пайса давай.

— Сколько? — Он не поверил своему счастью.

Я, чуть подумав, сказал:

— Т]ри тысячи (сто чеков).

— Давай. — Он аж затрясся от предвкушения.

— Ты что, офигел, дурак?! Трахайся с ним сам! — заорала на меня Ольга.

Если вначале это и было шуткой, то теперь во мне проснулся азарт, появилась возможность «подкузьмить» нашему замполиту полка. Тем более я в своей жизни всегда придерживался поговорки «Нет женщин, которые не дают, есть мужики, которые плохо просят».

— Пойдем-ка выйдем, — сказал я ей. — Слушай, ты что теряешь? Тебя твой гребаный политрук забесплатно трахает, а тут пять минут — и дубленка бесплатно, и удовольствие получишь.

При словах «дубленка» и «бесплатно» у Ольги загорелись глаза — б…ская натура брала свое. Я уже вошел в раж, мне как спортсмену нужна была только победа:

— Ты хорошо подумай, мы уже не вернемся.

Она для понта помялась, но, судя по горящим глазам, созрела.

— А вдруг он меня убьет? — спросила она.

— Членом, что ли? Да кому ты нужна? Ты думаешь, ты первая «чекистка», которую он трахает за деньги? Тем более я в дукане постою, на атасе.

Ольга задумалась:

— Только поклянись, что никому не скажешь.

— Клянусь Бабраком Кармалем и Апрельской революцией!

Валерку, который торговался в соседнем дукане, я в это дело посвящать не стал, просто сказал, чтобы он стоял на улице возле дверей и никого не пускал, потому что у нас важные переговоры.

Уезжая из части, я попросил Ольгу надеть джинсы и блузку с длинными рукавами, потому что бродить по Кабулу с дамой, у которой вываливается из блузки грудь, а задница в мини-юбке, — себе дороже, обеспечен полный аншлаг. Все мужское население Кабула, пуская слюни и чуть не кончая, раздевает ее глазами, у них даже от взгляда на обнаженную шею «встает». А мне такая реклама не нужна.

В общем, оставив Валерку у дверей, я вошел с Ольгой внутрь дукана.

— Только с фирменным презервативом, и бабки пусть сразу дает.

Дуканщик не верил своему счастью.

— Пайса (деньги) давай.

Дрожащими руками Али отсчитал мне три тысячи афганей.

— Ну что, иди работай, да смотри не осрами Родину, — ухмыльнулся я.

Он завел ее за занавеску, которая отделяла прилавок от подсобного помещения, и началось. Словно лев, в пустыне напавший на лань, Али рычал и стонал от сладострастия, минуты через три начала постанывать и Ольга. От их телодвижений занавеска колыхалась, как от ветра. Стоны становились все громче и громче, я сидел на низком стульчике и, покуривая сигаретку, ухмылялся сам себе, представляя рожу нашего замполита, если бы он все это видел.

Носом к стеклу дукана прильнул Валерка, пытаясь разглядеть, что там происходит, я подошел к двери и знаком показал, что все нормально.

Наконец минут через десять все прекратилось, и из-за занавески вышла Ольга, за ней с всклоченными волосами и безумными глазами совершенно мокрый молодой дукандор.

Мы шли по улице и тихо переговаривались с Ольгой.

— Ну, как клиент?

— Да злоеб…й какой-то. Два раза кончил, не вынимая, хорошо, что презерватив оказался фирменный, немецкий, выдержал.

— Молодец, не осрамила Родину. Я бы тебе орден «Дружбы народов» вручил за укрепление связей между советским и афганским народами.

В Афгане с половым вопросом дела обстоят худо. Пока не женишься, хрен кому вдуешь. Правда, там была парочка закрытых публичных домов, которые мне показали знакомые афганцы, в один из них мы как-то по пьяни с Саньком пытались зайти, но туда нас не пустили два здоровых афганских бугая, на всякий случай показав торчащие за поясами огромные ножи. Все мои желания тут же улетучились, хотя Санек еще что-то пытался объяснять, показывая деньги.

— Пойдем, м…к, — сказал я ему. — А то тебя самого сейчас в задницу оттрахают забесплатно.

Чтобы жениться, простому афганцу нужно заплатить приличный калым, а это сделать может не каждый…

Не знаю, правда или нет, но, как мне говорили, в Кабуле существовала «горка невест» — такой своеобразный рынок, куда приходили женихи, которые не могли заплатить калым за невесту, туда же приводили невест, которых по тем или иным причинам не смогли отдать замуж. Родители договаривались между собой, и тут же можно было с помощью муллы заключить брак.

От отсутствия сексуальной жизни нередки там и «голубые» отношения…»[114]

Разумеется, поведение Ольги ни в коем случае нельзя считать типичным. Категория женщин, именуемых «чекистками», разумеется, имелась. Но таковые были именно отдельной категорией.