Читать книгу "Весь в моей любви - Дайана Стингли"

Я не верила ушам: мне позволили покинуть помещение в один из главных праздников без недовольства родни, чувства вины и разных опасений? Ноздри затрепетали, почуяв пьяный воздух свободы, однако – черт побери небесных диспетчеров, управляющих моей жизнью, – я не могла ею толком воспользоваться. Хуже праздника в кругу семьи мог быть только день, проведенный в компании фальшивого бойфренда.

– Мам, что ты такое говоришь? Неужели ты думаешь, нам с Алексом хочется уйти? Бога ради, мама, сегодня Рождество, семейный праздник. Мы где-нибудь тихо посидим. Алекс посмотрит фильм с Джоном Уэйном, я помогу тебе готовить, а потом все вместе споем рождественские гимны. Скажи, Алекс?

– Вообще-то, Сэм, – отозвался тот, – я бы предпочел провести несколько часов с тобой.

Что?!

– Не сомневаюсь, что предпочел бы, – поддержала его мать. – Давай-ка собирайся, Саманта, на кухне ты будешь только мешать. Не подумайте, Алекс, будто она не умеет готовить, просто у нас с Марни своя давно сложившаяся система. Идите и развлекайтесь, за обедом у нас будет много времени.

По многолетнему опыту зная вкус поражения, на сей раз я прочувствовала его вполне. Родственники исполнили мою давнюю мечту, угадав именно тот день, когда мне это не было нужно. Мы с Марком собрались и вышли, старательно изображая влюбленную парочку, пока не сели в машину.

– Зачем вы это сказали? – набросилась я на Марка, как только мы выехали на шоссе. – Для чего проводить со мной время, если я такой ужасный человек?

– Мне необходимо отдохнуть от притворства. Можем пойти в кино, тогда нам не придется разговаривать друг с другом, – спокойно ответил он.

Меня так раздражал этот человек и его манера держаться, что я едва не сорвалась и не выложила Марку все, что о нем думаю, спохватившись в последнюю секунду: в кино? Рождество и вместо сидения в гостиной матери под «Остролистом украсьте жилище» в аранжировке Джима Нейборса я могу сходить в кино? Мне доводилось слышать о подобном счастье, но не смела и надеяться, что однажды и мне сказочно повезет.

– Вынуждена признать, идея отличная. Пойти в кино на Рождество, – сказала я, смакуя каждое слово. – Превосходно. Тот, кто придумал крутить фильмы в Рождество, был гением. Возможно, даже святым.

– Лишившись семьи в ранней юности, я отношусь к этому иначе.

Боже всемогущий, он все еще в образе. Пренеприятный персонаж.

– Мне кажется, вы не умеете ценить своих родных, – продолжал он, – ибо не познали, что значит остаться одному на свете.

– Наверное, вы правы, – согласилась я, снова выигрывая время. Дождусь, когда после обеда повезу его домой, и по пути сообщу, что считаю Алекса Грэма законченным идиотом с раздутым самомнением.

Когда мы подъехали к мувиплексу,[14]парковочная площадка была плотно заполнена автомобилями. Кто все эти люди и где их матери? Как им удалось удрать? И куда мне теперь ставить машину?

Будучи в отличном настроении, я позволила Марку выбрать фильм, купив себе попкорна, колы и коробку конфет. Марк не взял себе ничего – небось не хотел портить аппетит перед яблочным пирогом. Устроившись поудобнее, я на два часа выбросила из головы Марка, родственников и свои проблемы.

Фильм оказался совсем неплохим, и, выходя из кинотеатра, я чуть ли не мурлыкала себе под нос. Остался только обед, и кончатся мои мучения. Использую-ка я оставшееся время с толком. Все-таки Рождество. На земле мир и в человеках благоволение, как сказал когда-то парень, родившийся в этот день. Полагаю, он призывал нас ласково обращаться даже с засранцами.

– Прекрасная идея, – похвалила я Марка, вложив в интонацию все праздничное настроение, которое смогла изобразить. – Спасибо за развлечение.

– Я сделал это не для вас.

– Все равно, идея хорошая. – На ходу я копалась в сумочке, надеясь избежать новой нотации на «ключевую» тему.

– Мне необходимо было ненадолго выбраться из дома вашей матери.

– Понимаю. От них порой не знаешь, куда бежать. Но вы им очень понравились. Я даже не мечтала о таком успехе.

Отыскав ключи через каких-нибудь десять секунд, я открыла машину, и мы с Марком забрались внутрь.

– Они хотели как лучше, – продолжала я, заводя мотор.

– Я не сказал, что отдыхать надо от них, – снисходительно произнес Марк, отчего меня покоробило. – Мне надо было отдохнуть от вас.

– Ну и ладно! – Рождественское настроение улетучивалось все быстрее. – Знаю, я не отношусь к числу ваших друзей, но осталось выдержать всего ничего – обед. Вытащу вас оттуда сразу, как только смогу, обещаю.

– Вы упорно не желаете меня понять и все время вините других. У вас чудесная семья.

– Что-что?

– А вам, по-моему, необходимо пересмотреть свою позицию и начать ценить родственников, пока они живы.

– Да как вы смеете читать мне нотации о моей семье?! – взорвалась я, забыв о цели собственной сдержанности, обращаясь уже не к Марку, а к Алексу, который во всем лучше других, Алексу, который ничего не забывает и не прощает, Алексу, перед которым я беспрестанно вынуждена извиняться или оправдываться, Алексу, превращающему каждое свидание в изучение поведенческих мотивов Саманты и, что хуже всего, – Алексу, каждый раз использующему покойных родителей как решающий аргумент. – Вы ничего не знаете о моей семье или о том, что происходит в моей семье. Вы провели с ними три часа! От себя добавлю – три часа наилучшего поведения с их стороны!

– Прекрасно, вы не обязаны меня слушать, но помните: они не всегда будут с вами. Однажды вы будете стоять у их свежих могил. Подумайте об этом.

– Господи, как же меня достал ваш менторский тон! Вы не единственный человек на земле, испытавший горе. Не вы один потеряли отца! Чтоб вам лопнуть, мне доводилось стоять у свежей могилы! Папа умер, когда мне было девятнадцать.

– Вы не говорили об этом.

– Еще не хватало…

– Мой отец скончался, когда мне было восемнадцать, – сказал Марк через минуту. – Не проходит дня, чтобы я не…

– Он погиб, когда вам было десять.

– Вам не кажется, я лучше знаю, когда умер мой отец?

– Нет. Вы осиротели в десять лет и с тех пор жили у тети Агаты…

– Я говорю не об отце Алекса, а о своем.

– О вашем отце?

– Последнее, что я ему крикнул, – скорее сдохну, чем стану таким же, как он. В тот же день отец разбился на машине.

– Боже мой, Алекс, то есть Марк, простите, я не знала…

– Я говорю вам это не затем, чтобы пробудить сочувствие к своей персоне, – съязвил он. – Я пытаюсь заставить вас увидеть, что необходимо…