Читать книгу "Морские террористы - Михаил Нестеров"

Диверсанты пытались уйти из города и затеряться в близлежащих джунглях. Какой отход у них был запланирован, так и осталось тайной. Возможно, их ждала подлодка, может быть, они рассчитывали на переход через границу в Таиланд. Но, скорее всего, они были обречены еще до начала операции. Отличаясь внешностью и одеждой, без знания языка диверсанты не имели шансов на спасение. Их брали с шумом, стрельбой и взрывами: одного — уничтожили в какой-то канаве за городом, двоих — сильно искалеченными взяли в пределах городской черты при попытке уйти по реке: гранаты, которыми их снабдили, были оснащены взрывателями мгновенного действия. Пытаясь обороняться, они взрывали самих себя.

После пыток с участием южнокорейских специалистов по допросам один из захваченных сознался, что они были заброшены из Северной Кореи — два капитана и майор из особой диверсионной группы службы безопасности КНДР.

Судебный процесс был подготовлен за два месяца. Диверсанты выглядели на процессе ужасно. Без рук, с искривленными торсами и шеями, они не могли даже кивать или качать головами. Их без проволочек приговорили к повешению[3].

* * *

Пхум Чакри встрепенулся: пытки. Вот чего недостает в допросах русских диверсантов. Он вдруг представил их — без рук и ног. И — вздрогнул: в кабинет вошел агент полиции, одетый в потертые джинсы и мятую рубашку.

— Что у тебя, Сени?

— Информация от Йо-йо.

«Да, я знаю его», — дважды кивнул Чакри.

— Он продал двум фарангам[4]шесть «стволов» и десять гранат. Они заперли его в подвале, забрали оружие и укатили на микроавтобусе «Форд». Йо-йо сумел выбраться через окно. Номер машины он не заметил. Но...

— Что?

— Такой же автобус стоит напротив участка.

Чакри похолодел и схватился за пистолет. Рванув с зарешеченного окна жалюзи, он увидел машину, на которую обратил внимание раз или два. И вынужден был повториться: «Раз, два», считая вооруженных боевиков, выскочивших из машины и перебежавших дорогу.

2

Джеб поймал себя на мысли, что раз от разу не глубже вникает в тему очередной, шестой по счету операции, а в механизм акции как таковой. Он подумал о себе как о станке с программным управлением. Механика в одном случае успокаивала, придавала сил, уверенности в себе и товарищах. В другом случае — настораживала: сбой в программе грозил браком, а брак — это провал операции.

Он фактически провалился, но не сдавался — рано хоронить себя заживо. Что-то вселяло надежду и перезаписывало установленную по умолчанию программу. И Джеб более или менее спокойно поджидал развязки. Он впервые попал в такую ситуацию, анализировал ее, проникал вглубь; именно глубина, бездна не позволяла ему вынырнуть на поверхность своего незавидного положения.

Анализируя, Джеб машинально выискивал скрытую дверь в тупике, полагая, что она откроется неожиданно для него, и поначалу — черным прямоугольником, потом — разверзнутым проемом и светом, хлынувшим через него. Все это называлось надеждой. По отношению к Джебу, человеку уникальному, — трезвой надеждой лишенных привычных для нее абстрактных одежд. Он не тонул. У него в груди было достаточно воздуха, чтобы сдерживать дыхание.

Блинков перехватил взгляд Тимура и ответил:

— Мы живы, Тима, значит, все отлично.

Их камеры-вольеры отделяли друг от друга толстые прутья решетки. Такая же стена разделяла арестованных и вооруженных автоматами полицейских. Они поначалу не без любопытства рассматривали русских боевиков, далее ими овладело равнодушие. В отличие от местных арестантов, русские вели себя более чем тихо. Никто за восемь с лишним часов не потребовал воды, кормежки. Каждый послушно просовывал через прутья руки и давал сомкнуть на руках «браслеты». По пути в кабинет следователя выполняли все команды: стой, лицом к стене, пошел, налево, стой, направо.

Тюремные камеры находились в подвале участка. Здесь было душно. Единственный вентилятор стоял на столе дежурного и гнал на его грудь под расстегнутой рубашкой чуть освежающий поток воздуха.

Четвертым арестованным был Мафи. Его отделение в этой вольере находилось ближе к выходу из подвала и слева от огороженного участка Евгения Блинкова.

Мафи в основном молчал. Он пережигал в груди измену и несколько раз обратился к Джебу, словно успокаивал его:

— Ты не виноват.

Однажды его монолог затянулся. Припав к прутьям решетки, через которые могла пролезть голова, он задышал в лицо Джебу:

— Скоро придет мой адвокат. Он подумает, как и вас вытащить. Сам я недолго задержусь здесь. От силы сутки. А урода, который сдал меня, я натру на терке. Я сам в спецслужбе работал.

— Я знаю.

— Вичи рассказал? — Мафи рассмеялся и погрозил Джебу пальцем. — Ты в упор не знал Вичи. Я не попался на твой, смазанный прострелянными мозгами Вичи, крючок. Знаешь, я вижу мастеров за милю. Еще на автодроме я сказал себе: «Мафи, ты не увидишь мастерскую игру в исполнении мастеров — билетов не достать. Но дай им возможность сыграть». Я сам рисковый человек. А что, разве я не рисковал, вытаскивая на свободу боевиков Раджи? Я стал по другую сторону закона — разве это не риск?

— Ты просто захотел жить по-другому.

— Точно. Поверь мне, Джеб, ты еще отведаешь салат из предателя. Я подам кушанье под его же соусом и украшу его глазами. Это будет очень острый соус. Ты будешь запивать его холодной водой, а тебе будет казаться, что ты пьешь крутой кипяток. — Глаза Мафи источали ненависть, и он упивался ею. Он не мог сказать Джебу правду: Мафи затолкали в камеру всерьез и надолго. Уже завтра его переправят под усиленной охраной в Бангкок, где за него возьмутся костоломы из контрразведки. Там ему припомнят его отступничество, самого назовут предателем принципов, идеалов и прочего дерьма.

Голова Блинкова была занята другими мыслями. Он зацепился за вопрос Пхума Чакри, высказавшегося в пользу версии: задача этой группы — подготовить вооружение для основного отряда. На лице начальника участка Джеб прочел желание арестовать остальных террористов и не беспокоить до поры до времени российское консульство. У Джеба был единственный шанс потянуть время, используя рвение Чакри. Блинков всячески подтверждал версию полицейского: его команда сдалась; еще один или два допроса, и они сломаются окончательно, назвав место передачи оружия. Именно там появится возможность показать Чакри «мастерскую игру в исполнении мастеров». Джеб кинул взгляд на Мафи: он не увидит игру из этого вонючего отстойника; странный запах — смесь мочи и парного молока — сводил с ума.

Джеб мог рассчитывать только на этот классический шаг и давал только те показания, которые Чакри мог оперативно проверить. Это настоящие имена агентов, места проживания в Паттайи, точный график прибытия в страну, свое хобби, наконец: дайвинг, о котором Джеб мог рассказывать часами. Вторая составляющая этого шага — Блинков загрузил оперативников работой. И надежда Чакри взять основную группу боевиков набирала сил. Даже такая незначительная, казалось бы, деталь — русские даже не осмелились попросить воды — убеждала его в этом.