Читать книгу "Голубой жасмин - Вайолет Уинспир"

Лорна — объект обсуждения и острот — сидела между ними, не очень хорошо понимая, что они говорят. Потом внесли огромное блюдо плова с кусочками жареной ягнятины, цыплячьими грудками и абрикосами.

Как новобрачной ей нельзя было ни к чему прикасаться руками, и хохочущие женщины наперебой совали ей в рот лучшие кусочки, словно откармливаемой индюшке. В другое время она тоже позабавилась бы с ними, но сейчас думала только о Касиме, принимавшем своих гостей-мужчин во дворе.

Только около полуночи женщины, высоко поднимая зажженные свечи, проводили ее в спальню. Там уже были разбросаны амулеты от сглаза и злых духов, а около брачной постели на столике были приготовлены финики и молоко. Старая Кейша помогла Лорне раздеться, ибо жениха следовало встречать без всяких украшений.

— Лелла немножко бледна, — шептала Кейша. — Конечно, день свадьбы — день испытаний. Помню, и госпожа моя Елена тоже волновалась в первую брачную ночь.

Лорна вздрогнула; взгляд ее упал на шелковую сорочку, туманным облачком лежавшую на вышитом покрывале.

— Была ли счастлива госпожа Елена в браке? — наконец задала она мучивший ее вопрос. Кейша долго не отвечала, а потом тихо произнесла:

— Госпожа привыкла к здешней жизни. Потом явились утешения…

— Вы имеете в виду рождение сына, Касима?

— Да, лелла, конечно, я имею в виду рождение сиди Касима.

— Наверное, он был прелестным ребенком. — Пальцы Лорны мяли прозрачную сорочку. — И мать, должно быть, баловала его?

— Сынок был радостью госпожи Елены, а еще больше — гордостью господина эмира.

— Касим — единственный сын?

— Да, лелла, только одного сына послал эмиру Аллах, чтобы было кому передать алый плащ.

Оставшись наконец-то одна, Лорна безостановочно расхаживала по освещенной спальне. За закрытыми дверями еще слышались звуки продолжающегося веселья, потом вдруг все стихло, и с громко бьющимся сердцем Лорна поняла, что ее муж вот-вот появиться здесь.

Запахнув поплотнее легкий халатик, она забилась в угол, чувствуя себя, как и тогда , в шатре, пойманной птичкой. Только бы он пришел с любовью в сердце, пусть даже и яростной!..

Дверь распахнулась, и появился Касим, замерев на секунду в рамке двери, прежде чем закрыть ее за собой. Он переоделся в роскошный халат из шафранового шелка, из-под которого виднелась кремового цвета шелковая рубашка. Рукава халата украшала золотая кайма, а белоснежный тюрбан был обвязан золотым шнуром. На ногах были красивые желтые туфли. Касим походил на прекрасного принца из «Тысячи и одной ночи».

Лорна напряженно смотрела на него огромными синими глазами. Сердце ее горело в пламени любви и страха. Теперь он — муж, и ей никогда еще не приходилось быть настолько в его власти.

Его взгляд блуждал по ней .. И тут, измотанную событиями минувшего дня, силы окончательно оставили ее; перед глазами все поплыло… Лорна упала бы там, где стояла, если бы Касим в один прыжок не оказался рядом и не подхватил ее на руки. Положив на постель, сам сел около, поглаживая нежные побледневшие щеки.

— Бедная малышка, — шептал он, — трудновато тебе пришлось, да?

Широкие плени нависли над нею, пойманной в ловушку и этой любовью, и этим браком, который не сегодня-завтра может прекратиться.

— Так вот, значит, что ты имел в виду прошлой ночью, — хриплым шепотом сказала она. — Публичное покаяние. Женитьба по желанию эмира.

— Отчасти да, Лорна, — признался Касим, и на секунду печаль разделила их, словно темным крылом. — Вчера ночью эта идея могла показаться тебе неприемлемой, если бы я не удержался и рассказал. К тому же по моей вине на твою репутацию пала тень… Зато теперь ты носишь одно из самых почетных и известных имен в этой части света.

Лорна во все глаза смотрела на него, как бы вбирая в себя каждую черточку смуглого красивого лица, освещенного янтарным светом. Это любимое до дрожи в сердце лицо, это сильное гибкое тело… так близко… и так безмерно далеко; перекинуть мост между их сердцами под силу лишь одной взаимной любви.

— Говорят, арабу, чтобы развестись с нелюбимой женой, достаточно одного слова[65].

— Ты хочешь, чтобы я сказал его, Лорна, и отпустил тебя обратно в твой мир?

— Мой мир? — Она горько улыбнулась. — Ты подарил мне пустыню и показал дорогу к звездам. Открыл для меня свет, а теперь хочешь снова ввергнуть во тьму?

— Ты так сильно полюбила пустыню? — С затаенным блеском в глазах Касим укачивал ее на руке.

— Что же произошло с твоим мятежным сердечком? Ведь всего несколько дней назад ты пыталась сбежать и от меня, и от того самого света и тех пустынных звезд, что открылись тебе. Если бы не буря, твой побег удался бы… А теперь ты уверяешь меня, что хочешь остаться. Лорна, девочка моя, ты действительно хочешь остаться моей женой?

Ее глаза смотрели робко, а щеки покрыл румянец смущения.

— Мсье, вы лишаете меня преимущества.

— Ты хочешь сказать, что стесняешься спросить прямо, желаю ли я оставаться твоим мужем?

— Было бы замечательно, если б ты пожелал этого. — Лорна все-таки набралась храбрости; глядя прямо в желтые глаза и ощущая восхитительную силу его рук, она подавила остатки совершенно не нужной теперь гордости. — Я — твоя теперь, Касим. Хочешь — бери меня, хочешь — бросай.

— Моя? — Он с силой прижал ее к себе, причинив боль, сладостную, счастливую боль. — Mon amour adoree[66]! Ангел мой! Прекрасная, нежная возлюбленная моя! Твоя доброта победила дьявола в моем сердце. Любовь моя, жизнь моя, свет очей моих! Я с самой первой минуты понял это, вот и пришлось похитить тебя, чтобы не потерять навсегда. И потом — приручать и покорять той, своей, пустыней, утренними прогулками, страстными рассветами и серебристыми ночами…

А теперь ты, мой золотисто-синий цветок, и сама стала частью всего этого…

Касим замолчал и зарылся лицом в ее волосы.

— Я так страстно жаждал твоей любви, так стыдился за свое высокомерие! Любишь ли? Простишь ли, что похитил тебя? Ты тогда показалась мне прекрасным сновидением, и я просто не мог позволить себе проснуться, а тебе — растаять легким облачком, как всем снам… Понимаешь?

— Ах, Касим! — Лорна что было сил прижала к себе эту гордую голову на крепкой шее, голову, никогда ни перед кем не склонявшуюся, и вот теперь склоненную ей на грудь. — Я поняла, что люблю тебя, во время песчаной бури. Ты говорил тогда, что мы можем умереть, погребенные навечно, в объятиях друг друга. И я вдруг поняла, что лучше смерть, чем разлука с тобой, Касим.