Читать книгу "Утренняя песня - Кимберли Кейтс"

– Я никогда не считал, что должен унаследовать Рейвенскар вместо вас, как ошибочно полагала ваша матушка. Однако ее недоверие ко мне было вполне естественным. Но я доказал свою преданность вам сотни раз, разве не так? Я управлял вашим поместьем, вашими финансовыми делами, давая вам возможность работать над изобретениями. И даже в личных делах старался оказать вам поддержку. Да что там, я множество раз умолял вас помириться с семьей... если бы вы захотели обсудить этот вопрос...

– Нет!

Черт побери, у него и без того голова идет кругом.

– Женщины, подобные мисс Грейстон, вносят в дом сумятицу. Со временем она начнет совать нос не в свои дела. Она независима и готова бросить вызов любому, если сочтет нужным.

– Лишь благодаря этому она и Пип еще живы.

– Вы когда-нибудь интересовались, почему она оказалась на улице?

Данте отвернулся, чтобы скрыть свое волнение.

– Я разберусь с мисс Грейстон сам. Не хочу, чтобы вы снова вмешивались в наши отношения. Вы поняли?

– Да, сэр. Что-нибудь еще?

Мгновение Остен колебался. Аттик занимался всей корреспонденцией с того момента, как Данте покинул Остен-Парк.

Больше некому было довериться.

– Кстати, есть еще кое-что. Я жду письмо от мистера Хокли. Дело очень важное. Сообщите мне, как только оно придет, даже если это будет ночью.

– Как пожелаете, сэр.

«Как я пожелаю? – подумал Данте, отрывая взгляд от окна, за которым вереск раскрасил дальние болота в бледно-лиловый цвет. – Хотелось бы мне пустить часы вспять до того момента, когда я впервые обнял Ханну. Хотелось бы мне суметь прогнать ужасные мысли, из-за которых она разговаривает во сне. Хотелось бы мне, чтобы она поняла...»

Что поняла? Почему он подарил ей платье? Да он и сам не знал, черт побери.

– И все же я не понимаю, почему вы так сердитесь на меня, сэр. Это была ошибка, вот и все. Вы, несомненно, успокоили леди.

Данте задумался. «Может быть, это и так, но а как же я? Я уже ощущал в мечтах вкус ее поцелуев, представлял ее себе в моей постели с рассыпанными по подушке волосами».

Опасно, слишком опасно предаваться мечтам.

Но слова зажгли свет в самых темных углах его сознания.

Ханна... его любовница...

– Оставьте меня, Аттик.

Он произнес это так тихо, что Аттик побледнел.

– Сэр... Остен, мальчик, послушайте меня... Будет гораздо лучше, если вы снова займетесь жаткой. Я никогда не смогу догадаться, что там не так, но вы настоящий гений по части подобных изобретений. Напишите в одно из научных обществ и представьте ваши находки, они наверняка вам помогут...

Данте отвернулся, его кулаки были сжаты, а лицо неподвижно.

– В данный момент это волнует меня меньше всего. Есть только одно дело, в которое я хочу внести ясность. Не вмешивайтесь в мои отношения с Ханной Грейстон. Понятно?

– Да, сэр. Вполне.

– А теперь оставьте меня, – приказал Остен.

Управляющий повернулся и устремился из комнаты.

Казалось, каждая клеточка его тела спрашивала: «Что вызвало такое раздражение хозяина?»

Господи, почему он так зол на этого человека? Самый большой грех Аттика был в том, что он озвучил желания, которые Остен так яростно отрицал.

Ему хотелось заполучить Ханну в свою постель, чувствовать ее под собой. Никогда еще он не желал женщину так сильно. Но он не может ее получить. Он ее не заслуживает.

Остен закрыл глаза. Почему все-таки он подарил Ханне голубое муслиновое платье?

Чтобы материал мог ласкать ее так, как никогда не могли бы ласкать его руки? Чтобы мог дотронуться до самых интимных мест, которые она так тщательно пыталась скрыть?

Господи, что он наделал? Только бы она не догадалась о его тайных желаниях. Он сделает все, чтобы этого не случилось.

Уильям Аттик пришпорил лошадь навстречу ветру. Проклятие, он с самого начала подозревал, что от этой ирландки будут неприятности, однако не предполагал, что дело зайдет так далеко.

Настолько далеко, чтобы поколебать лояльность кузена по отношению к нему. Чтобы отвлечь внимание Данте от блестящих изобретений, которые были страстью этого дворянина, с тех пор как он покинул Остен-Парк.

Это была опасность, которую Аттик не предусмотрел. С этой опасностью нужно разобраться сразу. Он не допустит, чтобы Данте изменил к нему отношение и чтобы ирландка совала нос не в свое дело.

Она завоевала благосклонность Данте. Не стоит говорить, к чему это может привести.

Он должен сделать так, чтобы Ханна Грейстон и мальчик покинули Рейвенскар как можно скорее.

Он сделал все, чтобы оградить Данте от внешних влияний. Даже не дал ему возможности восстановить отношения с семьей. Разрыв длился уже много лет. А уж с ирландкой он справится без труда. Эту женщину даже хорошенькой не назовешь!

Но между хозяином и Ханной Грейстон что-то назревает.

Это необходимо немедленно прекратить.

Губы управляющего сложились в мрачную улыбку. Если кто и мог их разлучить, так это он.

Уильям всегда жил своим умом, с того самого дня, как его родители умерли, не оставив единственному сыну ни пенни.

Аттику было восемнадцать, когда он понял, что не может позволить себе роскошь бездельничать в доме состоятельного деда, как это делали его родители. И он более чем успешно возмещал ущерб, нанесенный мезальянсом матери, когда в поместье приехала Энн Остен Данте с семьей...

Аттик отогнал воспоминания и горечь. Что Бог ни делает, все к лучшему. Он рано понял, что у каждого есть своя слабость, и со временем научился их обнаруживать, используя на благо себе и Остену Данте. Однако никогда не рассказывал об этом кузену.

И теперь Аттик снова воспользуется этой своей способностью на пользу хозяину. Он должен найти подходящее оружие. И тогда сможет выкинуть Ханну Грейстон из жизни Данте раз и навсегда. После чего все вернется на круги своя.

* * *

Данте проснулся с таким ощущением, будто его переехала телега Энока Дигвида.

Ханна снова, в который уже раз, удивила его.

Он провел кончиками пальцев по тяжелым векам, пытаясь стереть ощущения вчерашнего дня – брошенное в него платье, Ханну, трепещущую от справедливого негодования. Вместо того чтобы сделать ей приятный сюрприз, он поставил ее в унизительное положение шлюхи хозяина Рейвенскара. И теперь все слуги насмехались над ней.

Они не знали, что за все свои двадцать восемь лет Остен Данте никогда не имел любовницы и спал с женщинами, лишь когда становилось невмоготу. У него никогда не хватало смелости подпустить женщину к сердцу, пока острая на язык ирландка с красивыми глазами и пышными темно-рыжими волосами не вторглась в его замкнутый мир.