Читать книгу "Зверочеловекоморок - Тадеуш Конвицкий"

Меня прилично снесло, почти в конец нашей улочки, но ведь, когда я убегал, впервые самостоятельно воспользовавшись нашей тайной, Себастьян всячески старался мне помешать. Да и Себастьяна сносило, если он был не в форме или сильно взволнован.

Я не успел ни о чем толком подумать, потому что пан Юзек, переставлявший очередную бешено ревущую машину, сразу меня заметил. Он с такой силой дернул ручной тормоз, что тот заскрежетал, а зад несчастного автомобиля подпрыгнул на метр.

– Держите его, это он! – закричал застрявший в тесном салоне пан Юзек, из машины указывая на меня пальцем своим помощникам.

Несколько подмастерьев моего возраста или чуть постарше, с головы до ног перепачканных смазочным маслом, кинулись ко мне, размахивая огромными гаечными ключами; у одного даже была тяжеленная заводная ручка. Но я не стал дожидаться, пока они подбегут, и, не раздумывая, бросился к развалинам, на которых росли чахлые березки и было много укромных местечек. Свора черных гномов с устрашающими воплями полезла за мной на гору кирпичей.

– Держите его, это он корежит кузова! – ревел пан Юзек, жестами управляя погоней.

Дело оборачивалось скверно. Я был ужасно измотан и не испытывал ни малейшего желания драться. А рассчитывать, будто кому-то захочется выслушивать мои объяснения, что, мол, я не виноват, что я никогда не корежил кузова чужих машин, естественно, не приходилось.

– По глушителю его, ребята! По карбюратору стервеца! – неистовствовал внизу пан Юзек.

Но тут, когда я уже совсем пал духом, случилось нечто крайне странное. Во двор мастерской пулей влетел огромный, багровый от ярости мужчина. Подбежав к пану Юзеку, он схватил его за отвороты халата и одним легким движением ловко вытащил из машины. Я услышал протяжный треск рвущейся материи, отчаянный вздох, а затем дикий вопль. Юные подмастерья перестали меня преследовать, и я, потрясенный непонятной сценой, остановился на верху развалин.

– Ты, скотина! – выл багровый великан, безжалостно тряся пана Юзека. – Испортил мне машину, загубил движок!

– Минуточку, спокойно,– прерывающимся голосом пробормотал владелец мастерской. – В чем дело, позвольте узнать?

– Я тебя в клочья разорву, сгною в тюряге! Ты у меня по миру пойдешь!

– Пустите, я вызову милицию.

– Милицию? – застонал багровый. – Это я вызову милицию!

Набрал воздуху в легкие, еще сильней тряханул механика и оглушительно закричал:

– Милиция, милиция!

Ошалевший от страха пан Юзек, похоже было, хотел брякнуться перед клиентом на колени, но только повис в его беспощадных руках.

– Ради бога, что случилось? – смиренно прошептал он, озираясь по сторонам в поисках аргументов в свою защиту.

– Что случилось? – зарыдал багровый гигант.– Вы спрашиваете, что случилось? Вы, владелец этой шараги, где мне не залили масла в двигатель?

– Поршни заклинило? – догадался пан Юзек.

– Да, да, да! – завопил клиент и швырнул механика на землю.

Какой-то другой клиент, до сих пор робко стоявший в сторонке, поспешно приблизился.

– А у меня, – пожаловался он, – у меня тут украли запаску. Совершенно новую.

Пан Юзек, кажется немного придя в себя, с трудом поднялся с земли.

– Франек, ты залил масло?

Один из моих преследователей, держащий в руке огромный невероятно грязный кусок брезента, сплюнул сквозь зубы.

– А то. Сколько надо. Под завязку.

– Значит, через несколько километров все к черту вытекло! – затопал ногами клиент.

Пан Юзек расплылся в улыбке.

– А-а-а, понимаю. Малый забыл завинтить крышку.

Тут багровый со звериным рыком бросился на пана Юзека. Владелец мастерской ловко увернулся и кинулся в подворотню, а оттуда на улицу, где сподручнее было удирать.

– Присматривайте за кассой! – на бегу крикнул он помощникам.

Я беспрепятственно вернулся домой. На лестнице столкнулся с той самой дамой, которая имела обыкновение закусывать возле мусорных ящиков. Увидев меня, она искривила в улыбке лицо интенсивно-фиолетового цвета и сказала приветливо:

– Здравствуйте, молодой человек.

– Здрасте.

– Если в ведерко попадет какой-нибудь закусон, вспомни про нас, сынок.

– Хорошо.

Цвет ее лица немного напоминал бутылки, из которых они там, около контейнеров с мусором, пили. Я пошел дальше, а она стала стучаться в очередную дверь, пытаясь состроить жалобную мину; давалось ей это нелегко, поскольку в глазах еще сверкали предназначенные мне игривые огоньки.

Открыла мне мама.

– Где ты пропадаешь? Все уже давно вернулись из школы.

– Помогал одному парню делать уроки,– опять соврал я, и опять с отвращением. Дорого мне, однако, обходились добрые намерения.

– Мы сейчас идем к Цецилии.

– А что случилось?

Мама загадочно улыбнулась и не ответила. В комнате пани Зофьи ревело радио страшным голосом полузадушенного человека, но это был всего лишь ее любимый певец.

Отец сидел перед телевизором и угрюмо смотрел передачу про мелиорацию лугов. На нем был полосатый купальный халат, а это означало, что у него муторно на душе. Мама в таких случаях начинает энергично заниматься уборкой, переставляет мебель и устало вздыхает, давая отцу понять, что он лентяй и ничего не делает по дому. А отец сердито бросает в пространство: «Я думаю». Но сегодня мама демонстрации не устраивала.

– Тебе кто-то уже несколько раз звонил, – мрачно сказал отец.

Я догадался, кто мог звонить, и сердце у меня подпрыгнуло.

– Мне?

– Я же говорю: тебе.

– А, это один приятель.

– Не приятель, а взрослый. Как-то странно разговаривает. У тебя есть знакомые шоферюги?

– Наверно, отец одного малого. Тот никогда не знает, что задано.

Я невольно положил руку на трубку, чтобы кто-нибудь меня не опередил. Никакие приятели мне не звонят. Ровным счетом никто, хотя поначалу пытались. Сам я звонить почему-то боюсь. Уж лучше сходить и спросить. Я вообще не умею говорить по телефону. И самое мучительное для меня – паузы, когда собеседник нарочно умолкает в расчете, что я поддержу разговор.

– Всю жизнь мы будто просидели на чемоданах, – сказал отец, вероятно, маме, хотя продолжал следить за осушением лугов. – Бесконечные переживания, неуверенность, страх. Все временное, сляпанное на скорую руку, – лишь бы дожить до завтра. А там когда-нибудь начнется настоящая жизнь. И вот, пожалуйста. Приходит старость, а где она, настоящая жизнь?

– Хватит философствовать, займись лучше делом, – ответила мама, пытаясь починить колченогий стул.