Читать книгу "Отель `Калифорния` - Наталия Медведева"

— Беллиссимо! Садись сюда. Белла, белла!

В Беверли-Хиллз говорили на иностранных языках. То есть вставляли иностранные словечки — капиш? салю! бене! Произносили названия фирм на французский манер. У всех, правда, по-разному получалось.

Сэми был мексиканец. Он скрывал свое происхождение. То есть говорил, что родился уже в Америке. Настя думала, что он обманывает. И ей нравилось, что он мексиканский мексиканец. Сознавая свою принадлежность к нации, используемой в Калифорнии как самая дешевая рабочая сила, он не очень выпендривался.

Пока Сэми выбирал и мешал краску, Настя поднялась наверх и сделала себе кофе. То есть она сделала первый из нескольких десятков за день стеклянный кофейник.

— Лав, красный цвет тебе идет! — смеялся внизу Сэми.

Настя тоже засмеялась — пол был стеклянным. Сэми стоял в черных, обтягивающих его мужские достоинства брюках, белой рубахе, расстегнутой чуть ли не до пояса, с золотыми цепями на груди и запястьях. «Все-таки он латино. Любит что-то цирковое».

Через полтора часа Настя сидела под шумящим феном. Волосы были покрашены и обмотаны фольгой. Зипперман звонил два раза. Так же звонила Джоди, Сэми звонил по всему Беверли-Хиллз в поисках парика.

— Они сумасшедшие. Я уверен, что на фото, которое они в конце концов выберут, волос вообще не будет видно. Но это не мое дело. Не наше. Мы исполнители.

— Не мог бы ты в свой исполнительский счет включить бутылочку «Муммз», а?

К 10.30 салон гудел фенами, щелкал острыми ножницами, визжал выбривающими затылки и виски машинками, пах перманентом, лаком, кофе и «Опиумом» Ив Сен-Лорана. В двенадцать прибавился запах сандвичей — их развозили в больших корзинах девочки на роликовых коньках, работающие за проценты.

Отросшие во всю длину шеи, волосы Насти были выкрашены в цвет «божоле», молодого, подсвечиваемого пламенем свечи. Парик тоже был покрашен. Сэми угощал «Муммз». Он был в прозрачном переднике и в непрозрачных уже перчатках — он лично красил Настю. Опять звонил Зипперман.

— Она готова. Будет у вас через полчаса. Да, я буду через два. Этого должно хватить. Бай!

Настя спросила, на что должно хватить два часа, а Сэми засмеялся:

— Они тебя будут красить. Всю. С ног до головы.

Настя тихо сказала: «Я убью Джоди!» — и пошла звонить. На второй этаж — там сидели глухие тетки: под фенами.

— Джоди? Да, это я. Ты знала, на сколько часов эта работа? Пять? Я уже пять часов сижу в салоне! И еще два часа мне будут делать боди мэйк-ап… — Настя отстранила трубку от уха и покачивала босоножкой.

В телефонной трубке раздавались возгласы: «Я знала! я тебе говорю! чип! я была уверена! фони!..»

Оказалось, что Сэми вообще ничего не платят. Что делает он все это для рекламы. Чтобы на обратной стороне конверта пластинки меленькими буковками было бы написано: «Волосы — Сэми. 9741 Литл Санта-Моника, Беверли-Хиллз».

В три часа голая Настя сидела в гримерной комнате студии Дика Зиппермана. «Хуй на молнии» — уже окрестила его Настя в уме. Громадный его лофт[126]когда-то был частью хлебной фабрики. Теперь здесь выпекали духовную пищу — рекламы машин, шуб, ювелирных изделий.

Посредине студия была заставлена безумными растениями, плантс[104], застелена искусственной травой и мхом. Три пальмы стояли в закамуфлированных кадках. С потолка, на проводах, свисали лианы. Пять ассистентов устанавливали освещение. Молча. Зипперман сидел в шезлонге перед «джунглями» в позе «Мыслителя» Родена.

Примчавшийся Сэми присвистнул, увидев вышедшую из гримерной Настю. Все ее тело было намазано бронзово-шоколадным гримом. С шеи на грудь свисали хвосты, клыки и кусочки кожи, чуть прикрывая соски. Фиговый лист состоял также из клыков и хвостов и держался за счет кожаного шнура, продетого между ягодиц. Маленького роста, Сэми встал на табурет и приколол к Настиной макушке парик.

— О'кей, попробуем «Полароид», — громко сказал Зипперман и щелкнул пальцами в сторону ассистента.

Тот подбежал и повесил Зипперману на шею камеру. Настя стала считать в уме до десяти, пятидесяти, ста…

Ее провели по узкой тропинке, оставленной в «джунглях», и поставили посередине. Один из ассистентов вставил ей в руку зажженный факел. Воцарилась тишина. «Сейчас объявят, что Америка занята Советскими войсками!» — пыталась пошутить в уме Настя. Зипперман объяснил, что она должна изображать мечущуюся в джунглях. Отстранять факел далеко от себя было нельзя — он не вмещался в кадр. Слишком близко держать его тоже не советовалось — волос было слишком много и они могли загореться, да и глаза начинали слезиться из-за дыма. «Метаться» Настя тоже не могла — «Хуй на молнии» контролировал каждое движение: «Руку выше, бедро правее, подбородок выше, глаза влево, так, держи!» После пятого «Полароида» Настя изнемогала. А съемки еще не начались. Еще предполагалось делать крупный план — только лицо! Замученной в джунглях?

— Дик, включи ей музыку. Это помогает двигаться, правда, Настья? — гример подмигнула, и Настя благодарно улыбнулась.

Зипперман щелкнул ассистенту. Музыка заорала, и Настя занялась вудуизмом. На три часа.

Нарушая speed limit[127], русская модель неслась по Вилширу. Доехав до Ла Сиенеги, она долго стояла на перекрестке из-за неправильно поворачивающих налево. На светофоре была стрелка-указатель, но они не смотрели на светофор — они рылись в бардачке, обнимались, смотрели в окно. Обалдевший от ожидания мужик в машине перед Настиной легонько пихнул их бампером. Они и не подумали повернуть — стали показывать средний палец, орать из окна и ругаться. «Лос-Хамовск, Лос-Хамовск — озверевшие люди в пробках на фривеях, в поисках паркинг, со сломанными аэр-кондишенерз, взмокшие, опаздывающие из-за севших батарей… Даже на кладбище они могут навестить усопших на машине — проезжая мимо гроба в окошечке…» Настя сама свернула налево и теперь ждала, пока пимп[128]в розовой шляпе с перышком выезжал на своем малиновом длиннющем «Кадиллаке» из паркинга «Фат Бургера»[129]. Ей сигналили сзади, она сигналила впереди стоящему, впереди стоящий сигналил пимпу, орущему и заглушающему в своей машине Даяну Росс — «Relax, man! Cool it, man!» — Он философствовал на тему жизни. Она прекрасна, кричал пимп, как джоинт и лучший фат бургер после.

— Настя! Настя!

Это был голос Саши. Он стоял около окошечка для заказов на вынос.

— Хочешь гамбургер? — крикнул он.