Читать книгу "Матадор - Патрисия Мело"

Дверь открыла Габриэла, ей позарез нужна была доза кокаина, это было написано у нее на лице, мне следовало сразу ехать к Сантане, по крайней мере, не следовало видеться с Габриэлой, но я хотел поговорить с доктором Карвалью. Попросить помощи. Он поможет, я не сомневался в этом. Отец дома? спросил я.

Майкел, этот козел, которого ты называешь моим отцом, собирается поместить меня в закрытую клинику, ты знал, что он хочет это сделать? Нет, ответил я. И все это потому, что моя учительница математики, эта щипаная курица, сказала, что я уже не в состоянии разделить одно двузначное число на другое, как будто это очень важно, уметь делить одно число на другое, я ее ненавижу, она сука, все они суки, им обязательно нужно испоганить чью-нибудь жизнь, она пришла к отцу и сказала, что я скоро разучусь писать, и теперь из-за нее мой отец собирается засунуть меня в эту вонючую клинику. Ты не знаешь, это очень противно, лежать в наркологической клинике? Там хоть телевизор есть? Нет, наверное. Боюсь, что в этой навозной куче даже телефона нет. Там есть только истеричные медсестры, мне рассказывала подруга. Моя подруга, бедняжка, провела там пять месяцев, работая в огороде, возделывая грядки и готовя пищу, это называется терапия, Господи, у меня от одной мысли, что придется работать на кухне, возникает желание перерезать себе вены. Ты знаешь, какая там терапия? Все такие ласковые, хочешь поговорить об этом? спрашивают у тебя, а голосок такой, как в сказке про белого бычка и черную корову. Хочешь поговорить о твоей маме? Давай обсудим с тобой эту тему. Кошмар какой-то, эти зануды-психологи могут доконать кого угодно. Пять месяцев, представляешь? Они будут спрашивать меня, как я отношусь к тому-то и тому-то, боюсь, что я не выдержу и наложу на себя руки. Клиника не может вылечить, тебя кладут туда, ты перестаешь ширяться, потом выходишь и снова за старое. Я им так и скажу, я не брошу наркотики, потому что без них мне не жить. Ты можешь мне помочь, спрячешь меня у себя дома, пока мой отец не передумает? Ничего не выйдет, ответил я. А немного порошка ты можешь достать? У меня нет, ответил я. Покупать наркотики в таких местах – очень опасное дело, можно раз и навсегда попасть в черный список. Я могу тебе в этом помочь, ты прикинешь, что и как, и мы провернем эту операцию. Мне нужно поговорить с твоим отцом, Габриэла, пропусти меня. А кокаин для меня ты принес? Мы же с тобой друзья, всего одну дозу, а то мне так плохо, неужели ты не видишь, как мне плохо.

Габриэла меня уже достала, я всей душой захотел, чтобы доктор Карвалью запихнул эту наркоманку в психбольницу. Я убрал ее руки со своих плеч и прошел вперед. Сукин сын, крикнула она вслед, крыса вонючая. Иди ты на хрен, подумал я. Слишком много развелось вокруг вонючих крыс. Доктор Карвалью сидел у себя в кабинете и читал газету. Вот скажи мне, спросил он, как ты думаешь, на сколько вырос наш ВВП? Я понятия не имел, о чем он спрашивает. Не знаю, ответил я. Ну давай, назови хоть какую-нибудь цифру. Я не рискнул, я вообще никогда не рисковал, это было моей жизненной философией. Сомневаясь, говорил один мой друг или, может, не друг, а так, один знакомый, сомневаясь – сомневайся. На пять целых шестьдесят семь сотых, изрек доктор Карвалью. А страховой сектор, знаешь, на сколько вырос страховой» сектор экономики? Нет, ответил я. На шестьдесят три процента, сказал он. Как ты думаешь, это реальные цифры?

В газете было написано именно так, но доктору Карвалью это казалось невозможным, он был сердит, он злился, ругал страну, правительство, журналистов, полицию, а я стоял и ждал, и дело у меня было очень срочное. Доктор Карвалью, позвал я его. Он не услышал, я и сам не знаю, зачем каждый день читаю все это вранье, честно, не знаю, наверное, мне нравится, когда меня злят, газетчики занимаются тем, что поддерживают нашу ненависть на должном уровне, если чувствуешь, что злость проходит, достаточно взять в руки газету.

Пауза. Он посмотрел на меня. Я кашлянул. Зачем пожаловал? спросил он. Мне показалось, что только сейчас он понял, что человек, вошедший к нему в кабинет, которому он задавал все эти бесконечные дурацкие вопросы, был я.

Дело в том, начал я, но только это я и успел сказать, потому что дверь кабинета открылась и вошла Габриэла, она перевернула телефонный столик, села на него верхом, привет, папа, сказала она. Мне даже стало ее жалко.

Папа, ты сказал ему, что меня кладут в клинику? Теперь мне стало жалко хромого доктора Карвалью.

Меня положат в клинику, сказала Габриэла, глядя на меня. Я кокаинистка. А еще я курю крэк, пью пиво, ром с кока-колой, виски, одеколон, курю марихуану, гашиш, короче, все подряд. Отец положит меня в специальную клинику. Это очень хорошая клиника, где-то за городом. Меня вылечат, я снова буду учиться, найду себе парня, получу диплом факультета психологии, выйду замуж и рожу троих детей, которые никогда не будут ширяться. Клиника поможет мне, правда, папа? Особенно в том, что касается поисков подходящего жениха.

Молчание. Я подумал, что мне лучше выйти из комнаты, но дело мое было настолько серьезно, что любое необдуманное решение могло все испортить, например, мог рухнуть потолок, так мне, по крайней мере, казалось.

Я хочу, чтобы ты знал, папа, что этот тип, который сидит сейчас рядом с тобой, этот кусок дерьма, в брюках со складками и с золотой цепочкой, этот ублюдок, отстреливающий бездомных детей, продает мне наркотики. Это он втянул меня в это дерьмо. Сначала он давал мне порошок просто так. Потом начал брать за него деньги. Это он не дает мне бросить ширяться, он и сегодня предлагал мне купить у него пять граммов. Это не человек, это вонючая собака. Я бы на твоем месте взяла пистолет из ящика стола и выпустила ему пол-обоймы в голову.

Габриэла встала и вышла из кабинета, мы остались с доктором Карвалью с глазу на глаз.

Я не торгую наркотиками, сказал я. Он глядел на меня, положив руки на пояс. Я в самом деле не торгую. Доктор Карвалью встал. Я не люблю всего этого, наркотиков и прочего, сказал я. Он сел, а я еще повторил не меньше трех раз, что не торгую наркотиками. Он снова встал. Подошел к двери. Вернулся. Подошел к телефону. Отключил его. А потом, неожиданно для меня, схватил тяжелое пресс-папье, под которым у него лежали рецепты, и запустил в меня. Попал в лицо, сломал мне зуб, я сказал ему, вы сломали мне зуб.

Я не хотел, ответил он, и это удивило меня больше всего, он не хотел. Извини, сказал он, просто мне вдруг захотелось вышибить тебе все зубы. Ты не слышал того, что сказала моя дочь. Ее не положат ни в какую больницу. Моя семья, начал он, моя семья, но фразу он не закончил и разрыдался. И тут я все понял. Проблема не в том, что я продавал наркотики его дочери. Проблема не в том, что его дочь наркоманка. Проблема была в том, что его дочь рассказала мне, что ее собираются положить в клинику, вот чего он не мог пережить, что кто-то узнает об этом. Нюхаешь кокаин? Пожалуйста. Даешь трахать себя в задницу? Пожалуйста. Воруешь у своего компаньона, убиваешь детей? Нет проблем. Проблемы у них начинаются тогда, когда лопаются трубы и грязная вода начинает хлестать наружу. Господи, что скажут соседи? Такое впечатление, что они и живут только ради соседей. Покупают новую машину, чтобы досадить соседу. Едут в Европу, чтобы досадить соседу. Да-а, долго же я не мог разгадать их. Я сел рядом с ним, доктор Карвалью, так будет лучше для вашей дочери, клиника и все такое, вы же сами понимаете, и потом, совершенно не обязательно кому-то об этом знать, вы можете сказать, что отправили ее в Майами, в Диснейлэнд, подростки с ума по нему сходят, это вполне правдоподобно, кто догадается, что она лежит в клинике? Он встал, вон отсюда, пес шелудивый! Я вышел из кабинета, держа платок возле рта и пытаясь остановить кровь, доктор Карвалью, сильно хромая, шел за мной и кричал мне вдогонку, что я вонючий пес, сукин сын ну и так далее.